21 мая 1940 года немецкий генерал, невысокого роста, но полный энтузиазма, внешний вид которого носил следы долгих дорожных скитаний, въехал в Абвиль, всматриваясь вдаль, туда, где за многомильной гладью Ла-Манша простиралась Англия. В конце «этого памятного дня», как он впоследствии описал его, в душе возникло ощущение сбывшейся заветной мечты, ведь в городе и его окрестностях размещалось его детище – армейский корпус с множеством грозных боевых машин, занявший эти земли по праву победителя в кульминационном моменте кампании, уникальной в военной истории. Немецкая танковая группировка практически без передышки с боями преодолела сложные по рельефу Арденны, форсировала укрепленный водный рубеж и, пройдя по Франции как нож по маслу, разгромила лучшие вражеские соединения. Еще вполне свежая, она взяла Абвиль, не встретив сопротивления, так как, пройдя за одиннадцать дней почти 220 миль, стремительностью своего наступления оставила силы противника далеко позади. Английские, французские и бельгийские армии, попавшиеся на пути немцев, были разрознены, дезорганизованы и морально подавлены. Все остальные порты на побережье пролива оказались незащищенными и были готовы упасть в руки немцев как созревшие плоды. Обойденные в результате блестящего маневра, те силы союзников, которые еще сохранили организационное единство и способность к сопротивлению, могли лишь бессильно взирать издали, охваченные ужасом от сознания неизбежности полного окружения.

Генерал танковых войск Гейнц-Вильгельм Гудериан достиг зенита своей карьеры. При ничтожных потерях, имея в своем распоряжении всего лишь три дивизии – воздушная поддержка была эпизодической, а помощь соседей оставляла желать лучшего, – он вверг войска союзников в состояние хаоса и в течение нескольких дней достиг того, что германская армия ценой огромных потерь не смогла достичь за четыре года войны, с 1914 по 1918. В годы, предшествовавшие Второй мировой войне, этот генерал стал вторым Густавом-Адольфом1, в мирное время создав революционную концепцию и оружие и успешно реализовав их в войне. Разница в положении между монархом и офицером невысокого ранга делала его достижения еще более значительными. Созданный им род войск основывался на единстве скорости и броневой защиты бойцов. В танковых дивизиях, которыми командовал Гудериан, доминировал танк, оружие, до 1918 года не успевшее как следует продемонстрировать свой потенциал. 21 мая 1940 года темп наступления Гудериана, заставшего англо-французские армии врасплох быстрым и точным выбором целей, ошеломил и стратегов, и тактиков Великого Германского генерального штаба с их рутинным, традиционным мышлением. Они только на картах наблюдали за тем, как разворачивались события, в которые невозможно было поверить, и слушали радиосообщения, поступавшие от передовых танковых частей.

Однако не следует думать, будто офицеры генерального штаба с трудом воспринимали все новое и прогрессивное в военном искусстве. Несколько поколений генштабистов бились над тем, чтобы поставить последние достижения науки и техники на службу военному мозгу, который с их помощью мог бы принимать быстрые решения на поле боя. Над всем довлела главная цель – решать политические проблемы посредством коротких войн. Как ни парадоксально, но внести последние штрихи в уже выстраданную и почти готовую концепцию танковым войскам мешали именно те, кто доложен был стремиться к обратному. Осторожные военачальники сдерживали Гудериана из опасений, что тот слишком растянет коммуникации, и это в момент, когда еще один быстрый рывок вперед привел бы к полному окружению врага. В конце концов, союзникам позволили спастись через Дюнкерк. В то же время успех Гудериана привел высшую военную иерархию в состояние эйфории. Генерал-полковник Альфред Йодль, начальник штаба ОКВ, писал в своем дневнике, что глава государства и верховный главнокомандующий Адольф Гитлер был «…вне себя от радости и уже предвидел победу и мир». Франция и в самом деле пала, однако триумф оказался неполным. Британия, воодушевленная тем, что ее армии удалось эвакуироваться, отказалась прекратить борьбу. Танки не могли перебраться через Ла-Манш, а авиация, в отличие от сухопутных сил, была не в состоянии привести войну к победному концу только своими силами. Триумф метода Гудериана послужил катализатором катастрофы. После того, как успех, ошеломляющий по своим масштабам, был достигнут с использованием сравнительно минимальных сил, Гитлер и его высшие сановники уверовали в беспредельные возможности своих танковых и военно-воздушных сил. Через непродолжительное время немецкие танки оставят следы своих гусениц по всей Европе, в глубине России и на берегах Северной Африки. Но им больше не удастся поставить на колени ни одной крупной державы. Уроки, которые вызубрил Гудериан, изучая тактику, примененную против Германии в 1918 году, могли повториться. Колоссальный и неожиданный военный дисбаланс, установившийся на полях сражений в 1940 году, должен был быть исправлен.

Дорога, которая привела Гудериана в Абвиль, начиналась задолго до того, когда он ступил на нее. Будучи пруссаком, он принадлежал к племени, в средние века занимавшему территорию между Вислой и Нижним Неманом, чья постепенная экспансия после 1462 года отражала естественную реакцию народа, долгое время испытывавшего притеснения со стороны польского правительства. Тем не менее, несмотря на свои датские или, что менее вероятно, шотландские корни, семья Гудерианов не имела прочных связей с миром профессиональных военных. Она состояла из землевладельцев, которые, как и большинство юнкеров, не имели значительных средств. Что касается подвигов предков на поле брани, то здесь Гудериан мог сослаться лишь на семью своей бабушки Эммы Гиллер фон Гаэртринген, из которой вышло немало прусских генералов, сражавшихся под знаменами Фридриха Великого и в революционных войнах против Франции. Рудольф Фрейгер Гиллер фон Гаэртринген в чине капитана кавалерии участвовал в неудачной кампании 1806 года. Позднее, в качестве командира Неймаркского ландвера, он доблестно сражался против французов в 1813 году, а в 1815 принимал участие в битве с наполеоновскими войсками при Ватерлоо. В 1861 году одному из Тиллеров фон Гаэртринген, кавалерийскому капитану, было приказано спланировать поход на Берлин в поддержку генерального штаба против парламента.

На раннем этапе вызревания прусского милитаризма, культа, который, как современная Спарта, процветал под покровительством Герхарда Шарнхорста, спасителя армии после 1806 года, и его знаменитых преемников – Карла фон Клаузевица, Альбрехта фон Роона и Гельмута фон Мольтке-старшего, семья Гудерианов принадлежала к числу его гражданских сторонников. Такие люди прозябали в относительной бедности юнкерской аристократии и поддерживали военные приготовления из чувства, которое будущий начальник штаба Пауль фон Гинденбург назвал «безысходностью». Естественно, они не были лишены и чувства патриотизма, позволявшего, например, совершить правительственный переворот, при условии, что монарх не будет возражать.

Отец Гейнца Гудериана слишком хорошо познал безысходность. Бабушка рано осталась вдовой с шестью детьми. Чтобы обеспечить детям достойную жизнь, она была вынуждена продать фамильное поместье Хансдорф Нетц в Вартегау. (Гудерианы и по сей день чтят узы родства и придают им первостепенное значение.) Экономить приходилось буквально на всем. Однако, несмотря на то,, что такой шаг был немалой помощью семейному бюджету, в 1872 году юный Фридрих по собственному желанию отправился в кадетский корпус. Его учеба там начиналась в то время, когда еще не успели отзвучать бравурные марши в честь величайшей победоносной кампании Мольтке, в тот момент, когда военная мощь Пруссии находилась в своей наивысшей точке, и Мольтке был занят внедрением технических инноваций. Старая знать противилась этому, а Фридрих Гудериан аккуратно укладывался в схему Мольтке: разбавление старой армейской касты вливанием кадров из средних классов, чтобы заполнить вакансии в технических родах войск. К 1872 году представители титулованной знати составляли лишь две трети офицеров генерального штаба. Во всех вооруженных силах число офицеров – выходцев из среднего класса – неуклонно возрастало. Прежде всего, это касалось войск, где техника играла главную роль, включая саперные, о которых шутили: человек погружается с каждым шагом все глубже и глубже, пока не становится сапером.