– Возможно, все это лишь охота на призраков, – согласился Генри. – Надеюсь, так и есть. Видит бог, я не хочу неприятностей. Хочу всего лишь научиться кататься на лыжах. В конце концов, мы на отдыхе.

– В самом деле? – Эмми печально улыбнулась. – Значит, это простое совпадение, что мы едем в отель, который Интерпол считает логовом контрабандистов?

– Это место я выбрал случайно, – жалобно ответил Генри. – А когда сэр Джон услышал, что мы туда собрались, у меня не было возможности отказаться держать ушки на макушке.

– Стало быть, Интерпол знает, что ты там будешь, правильно?

– Да. Неофициально. У них пока нет никаких доказательств – только подозрения. Они собирались послать в «Белла Висту» кого-нибудь из своих ребят под видом обычного отдыхающего, но когда сэр Джон сообщил им, что я все равно туда направляюсь…

У них за спиной раздался знакомый пронзительный голос:

– Ясно же, что мы должны плыть на пароходе первым классом…

– Пойдем выпьем чего-нибудь, – поспешно предложил Генри, увлекая Эмми в бар.

Там было тесно, накурено и весело. Инспектор с трудом пробился между молодыми атлетами к стойке и взял два скотча и две сотни сигарет за смешную сумму. К тому времени, когда он с таким же трудом пробрался обратно к Эмми, она уже устроилась за последним свободным столиком и дружески болтала со светловолосой девушкой, спутники которой тем временем, устремившись за беспошлинным коньяком, штурмовали бар.

– О, Генри, молодец! Познакомься с мисс Уиттакер.

Казалось, Эмми по какой-то причине намеренно подчеркнула фамилию. Господи, подумал Генри, наверное, это кто-то, кого я должен знать. Девушка улыбнулась подошедшему лучезарной улыбкой и сказала:

– Как-то по-дурацки звучит: «мисс Уиттакер». Пожалуйста, зовите меня просто Каро.

Тиббет ответил: «Буду счастлив» и протянул Эмми ее скотч. Спустя минуту, вырвавшись из давки, царившей возле барной стойки, появился красивый молодой блондин, нагруженный бокалами и бутылками. Каро засуетилась, представляя всех друг другу:

– Это милый Роджер… то есть Роджер Стейнз, умопомрачительный лыжник, который посрамит всех… да, посрамит… а это – Генри и Эмми Тиббеты, и они тоже направляются в «Белла Висту»… то есть в тот же самый отель… ну не счастливое ли это совпадение, Роджер дорогой?

Потом прибыл «дорогой Джимми» со своим набором бестаможенной выпивки, и вечеринка завертелась, между тем как серые морские мили проплывали под килем и чайки целеустремленно кружили над бурлящей струей в кильватере корабля.

В Кале пришлось преодолеть толчею носильщиков, весьма поверхностный таможенный досмотр, длиннющий марш по пристани – и наконец все пятеро путешественников водворились в вагон Е6 сверкающего железнодорожного состава; на вагоне, ближе к тамбурам для курения, красовались эффектные таблички «Особый лыжно-спортивный». Ручная кладь была аккуратно уложена на полку над дверью, и первая бутылка бренди откупорена рукой Джимми. Огромный поезд издал шипящий выдох и плавно отошел от станции, взяв курс на юг.

– Ну вот, – сказал молодой Пассденделл, – это наш дом до завтрашнего дня. Давайте выпьем.

Франция, оставаясь позади, проплывала мимо окон в уже сгущавшихся сумерках. Генри разгадывал свой кроссворд, Эмми дремала; Джимми очередной раз прикладывался к бутылке; Каро читала журнал, а Роджер задумчиво смотрел в окно; его безупречный профиль портило лишь угрюмое выражение лица, свидетельствующее о дурном настроении. Маленький человечек в кожаной безрукавке, с красной повязкой на рукаве, на которой желтыми нитками было вышито «Ски-спортс, Лтд.», просунул голову в купе.

– Я – Эдвард, ваш проводник, – сообщил он жизнерадостно, моргая сквозь очки с толстыми линзами. – Если что-нибудь понадобится, обращайтесь ко мне.

– Хотите бренди? – предложил Джимми.

Эдвард нервно хихикнул, отказался и удалился. Было слышно, как он открывает дверь соседнего купе.

– Я – Эдвард, ваш проводник. Если что-нибудь понадобится…

– Разумеется, понадобится, любезный. – Мощный голос миссис Бакфаст с легкостью перекрыл ритмичный стук колес. Даже когда Эдвард зашел в купе и плотно закрыл за собой дверь, этот недовольный рокочущий голос был хорошо различим.

Несколько минут спустя Каро встала, вышла в коридор и, облокотившись на поручень под окном, стала смотреть на темнеющие поля, освещенные окна фермерских домов, крохотные станционные здания, проносившиеся мимо и безжалостно отбрасываемые в прошлое ненасытным, пожирающим мили монстром, частью которого они сейчас были.

Когда Каро выходила из купе, Эмми открыла глаза, посмотрела ей вслед и снова уютно устроилась подремать. Роджер Стейнз тоже поднялся из своего углового кресла, вышел в коридор и с грохотом закрыл за собой дверь. Сквозь дверное стекло Генри видел две стоявшие рядом невыразительные спины, раскачивавшиеся в такт движению поезда: Стейнз что-то настойчиво говорил, Каро едва-едва ему отвечала. О чем они беседовали, Тиббет не слышал.

В пять часов в вагоне неожиданно включилось освещение, а в половине седьмого в конце коридора весело зазвенел колокольчик, зазывающий первую смену на ужин. Джимми сверился со своим билетом и обнаружил, что он как раз ужинает в первую смену; прихватив с собой Роджера и Каро, теперь расслабленно прислонившихся к двери купе, курящих и праздно болтающих друг с другом, он повел приятелей по коридору в вагон-ресторан. По дороге они громко переговаривались.

После их ухода стало очень тихо и пусто. Генри встал, аккуратно закрыл дверь и сказал:

– Роджер Стейнз… Никак не могу припомнить…

– А я вспомнила, где видела его фотографию, – в «Татлере», – пояснила Эмми. – Его там называли «мечтой дебютанток». Смотри…

И взяла журнал, оставленный Каро на своем сиденье. Он был открыт на одной из тех страниц, где рассказывалось о ночной жизни Лондона; на снимке Роджер и Каро чокались бокалами шампанского. «Мисс Кэролайн Уиттакер, очаровательная дочь сэра Чарлза и леди Уиттакер, со своим частым спутником, мистером Роджером Стейнзом, веселятся и пьют шампанское в одном из аристократических залов», – сообщала подпись к фотографии. Генри не меньше минуты задумчиво смотрел на снимок, потом снова произнес:

– Никак не могу припомнить… Раньше. Чуточку раньше…

– Господи, как я проголодалась, – сказала Эмми. – Хочешь печенье?

Поезд стремительно приближался к швейцарской границе.

Ужиная в третью смену, Тиббеты оказались за столиком с полковником и миссис Бакфаст. Последняя, имея кучу времени, чтобы сделать фарш из бедняги Эдварда, пребывала в сравнительно хорошем расположении духа и согласилась выпить бокал сотерна под рыбу; она даже объявила ужин съедобным. Ободренный таким непривычным смирением, полковник разговорился за кофе.

– Вы впервые едете кататься на лыжах? – спросил он; его гладкое красное лицо излучало любезность.