Алиса стояла в сторонке, подальше от запаха масла, который казался ей слишком резким. К ней подошла Кэрол, и с минуту обе молчали, устремив взгляд на морской простор.

— Ты поосторожней с Антоном, — проговорила Кэрол.

— А что, он заболел? — спросила Алиса.

— Любовью к тебе! Тут не надо быть медсестрой, и так видно. А тебе бы зайти как-нибудь ко мне в больницу: зрение нужно проверить, а то ты совсем слепая, дальше своего носа не видишь.

— Не болтай ерунду, мы с ним еще подростками познакомились. Мы просто старые друзья, не больше.

— Я просто прошу: будь с ним поосторожней. Если он тебе нравится, нечего водить его за нос. Мы все будем рады, если вы сойдетесь. Вы отличная пара. А нет, так не притворяйся, он только страдает зря.

Алиса повернулась к парням спиной, а к Кэрол лицом.

— В чем я притворяюсь?

— Да хотя бы в том, будто не видишь, что я к нему неровно дышу, — отрезала Кэрол.

Две чайки набросились на остатки рыбы с картошкой, которые Кэрол кинула в море. Она выбросила бумажную тарелку в урну и подошла к парням.

— Будешь ждать прилива или пойдешь с нами? — спросил Сэм Алису. — Мы по аттракционам хотим пройтись. Я тут видел одну такую штуку: дубинкой стукнешь как следует — сигару получишь, — прибавил он, засучивая рукава.

Каждая попытка стоила четверть пенни. Пружина, по которой нужно было стукнуть изо всех сил, подбрасывала вверх чугунную голову, и если она ударяла в колокол, подвешенный на высоте семь футов, то возвращалась с сигарой в зубах. Далеко не лучшего качества, но Сэм считал, что курить сигару чертовски приятно. Он сделал восемь попыток, потратив два пенни — примерно вдвое больше того, что стоила такая же дрянная сигара в табачном киоске неподалеку.

— Дай монету и отойди, — сказал Эдди.

Сэм протянул ему четверть пенни и уступил место. Эдди поднял дубинку так легко, словно это был простой молоток, и так же легко ударил в пружину. Чугунная голова подскочила и стукнула в колокол. Хозяин автомата вручил ему выигрыш.

— Это мне, — объявил Эдди, — дай еще монетку, попробую тебе выиграть.

Через минуту приятели закурили по сигаре, Эдди был счастлив, а Сэм подсчитывал убытки. За такую цену он мог бы купить пачку сигарет. Вместо двадцати «Эмбесси» одна паршивая сигара, вот и думай.

Ребята увидели автодром, переглянулись и тут же расселись по машинам. Каждый крутил руль и жал на педаль, стараясь посильнее стукнуть другого под удрученные взгляды подруг. Под конец все отправились в тир. Антон стрелял гораздо лучше других. Послав пять пуль в «яблочко», он выиграл фарфоровый заварной чайник и подарил его Алисе.

Кэрол стояла поодаль и смотрела на карусель: деревянные лошадки крутились под сияющими гирляндами. Подошел Антон и взял ее за руку.

— Забава для малышни, знаю, — вздохнула Кэрол, — но не поверишь, я никогда на такой не каталась…

— Ты в детстве ни разу не каталась на карусели? — удивленно спросил Антон.

— Я в деревне росла, у нас ярмарок не было. А когда приехала в Лондон на медсестру учиться, то выросла уже, потом война началась и…

— И сейчас ты бы хотела прокатиться. Пошли! — Антон потащил Кэрол к палатке, где продавали билеты. — Оплачу твой первый заезд. Седлай эту, — сказал он, указывая на лошадь с золотой гривой, — остальные чересчур норовистые, в первый раз лучше не рисковать.

— А ты не пойдешь? — спросила Кэрол.

— Нет уж, спасибо. У меня при одном их виде голова кружится. Но ради тебя постараюсь, буду смотреть во все глаза.

Тренькнул звонок, Антон спрыгнул с помоста. Карусель завертелась. Подошли Сэм, Алиса и Эдди. Они смотрели на Кэрол, единственную взрослую среди малышей, которые смеялись и показывали на нее пальцами. Когда карусель делала второй круг, друзья увидели, что Кэрол плачет, кое-как утирая слезы ладонью.

— Очень умно! — Алиса толкнула плечом Антона.

— Я как лучше хотел. Не знаю, что с ней, она же сама хотела…

— С тобой прокатиться, дурак, а не выставлять себя на посмешище.

— Антон же сказал: он хотел как лучше! — заступился Сэм.

— Были бы вы джентльменами — составили бы ей компанию, а не торчали тут.

Пока они совещались, Эдди вспрыгнул на карусель и зашагал мимо лошадок, раздавая легкие подзатыльники тем малышам, которые, по его мнению, слишком громко смеялись. Карусель все неслась по кругу. Эдди наконец дошел до Кэрол.

— Кажется, вам нужен конюх, мисс? — заявил он, кладя руку на деревянную гриву.

— Эдди, умоляю, помоги слезть.

Но Эдди оседлал круп лошади, крепко обнял Кэрол и склонился к ее уху.

— Покажем этим карапузам! Повеселимся на полную катушку, а они пусть засохнут от зависти. Встряхнись, старушка, вспомни: пока я тут в пабах не просыхал, ты под обстрелами носилки таскала. И когда вернемся к нашим придуркам-друзьям, хочу, чтобы ты взахлеб хохотала, ясно?

— Думаешь, у меня получится, Эдди? — всхлипнула Кэрол.

— Если думаешь, что ты смешная на этой кляче среди мелюзги, представь, как смотрюсь я с сигарой и в кепке.

И на следующем круге Эдди и Кэрол уже хохотали до колик.

Карусель замедлила ход и остановилась.

Чтобы загладить свою вину, Антон угостил всех пивом в буфете. В громкоговорителях послышался скрип, и по пирсу разнеслись туки бешеного фокстрота. Алиса глянула на афишу на столбе: здесь, на пирсе, в бывшем натре, после войны переделанном в кафе, давали музыкальную комедию в сопровождении оркестра Гарри Грумбриджа.

— Сходим? — предложила Алиса.

— Почему бы и нет? — подхватил Эдди.

— Опоздаем на последний поезд, а мне в такую погоду на пляже ночевать неохота, — заметил Сэм.

— Ничего подобного! — запротестовала Кэрол. — После спектакля еще полчаса останется, чтобы дойти пешком до вокзала. Правда, холодно становится. Я бы потанцевала, чтобы согреться. И вообще, скоро Рождество, будет что вспомнить.

Ребята не нашли предложить ничего лучше. Сэм быстренько подсчитал: вход стоил два пенни, и если они не пойдут, то всем наверняка захочется завернуть поужинать в какой-нибудь паб, дешевле сходить на спектакль.

Зал был полон. Зрители толкались у сцены, многие танцевали. Антон, пригласив Алису, толкнул Эдди в объятия Кэрол, а Сэм ухмыльнулся, глядя на парочки, и ушел с площадки.

Как и предчувствовал Антон, день пролетел слишком быстро. Когда актеры вышли на поклон, Кэрол махнула друзьям: пора было возвращаться. Они вместе стали проталкиваться к выходу.

Фонарики раскачивались на ветру, и в эту зимнюю ночь огромный пирс напоминал причудливый пароход, освещавший огнями море, по которому ему никогда не поплыть.