что ты балуешься, то прямо по панамке белой настучу, — зло проговорил вылезший из палатки дед.

— Что-то мне не нравится этот туман старлей, — тихо проговорил дед Сергей. — Какой-то он не такой. Какой-то неправильный. Как тогда…

— Брось, обычный туман, как всегда в это время года, — махнул рукой дед, но я увидел, что он делает это немного неуверенно. Какая-то безотчетная тревога передалась и мне. Чтобы как-то занять время, я взял ружье и направился к берегу.

Время шло, а туман и не думал рассеиваться. Да и в добавок ко всему ни хлопанья крыльев, ни утиных криков слышно не было.

— Что-то, Рома, не везет нам сегодня, — я вздрогнул, когда из тумана вышел дед.

— Ты меня так не пугай, я чуть не выстрелил.

— Ты ружье всегда на предохранителе держи, а то ни дай бог, чего случится, — дед попытался вглядеться вдаль, но ничего у него не получилось. — Никуда не годиться. Пошли к лагерю. Все равно в такой туман куда-то ехать равносильно самоубийству. Да еще нога разболелась, как всегда не вовремя, — и дед пошел впереди меня с каждым шагом все больше и больше хромая.

— Это вы тут творите непотребства? — мы сначала услышали крик, и лишь когда вышли к костру, который развел дед Сергей, то увидели, как Яков Панфилыч стоит над философски смотрящим на него Сергеем и потрясает кулаком. Все в нем выражало негодование. Даже белая панамка казалась возмущенной.

— Че ты орешь? Чего мы по-твоему делаем? — дед Сергей помешал остывший за ночь шулюм и только потом повернулся к Якову.

— Утку взрываете, или рыбу глушите. Думаете, я взрыв от чего-то другого не отличу?

— Кто тут рыбу глушит? Ты нас случайно с собой не спутал? — дед сел на стул и принялся разминать ногу.

— А кто, кроме вас, бесы вы старые, мог такое устроить?

— Еще скажи, Яша, что это мы туман напустили, — зло прервал крики бывшего политрука дед.

— А может и вы, я-то откуда знаю, на что вы вообще способны…

Его вопли прервал тихий всплеск. Затем еще один, и еще.

— На веслах кто-то идет, — почему-то шепотом произнес дед Сергей. — Не к добру это. Да и туман этот. Похожий на тот, помнишь, Саня? В Кёнисберге. В том проклятом замке. — Снова раздался плеск вёсел. — Ох, не к добру всё это, — повторил он.

— Почему, — поддавшись коллективному бессознательному, прошептал я.

— Да потому что никто в своем уме с добрыми намерениями не пойдет в такой туман по реке. Кроме того, что легко разбиться, так еще и заблудиться, как два пальца об асфальт. Вот я и говорю, что не к добру все это, — Сергей обвел взглядом землю и подобрал палку. Запахнул шинель и подошел к деду, который поднял ружье.

— Рома, встань-ка сзади. К Якову Панфилычу, — тихо проговорил дед.

— Да ты с ума сошел? Это вы за меня вставайте… — попытался я достучатся до его разума. Я был моложе, реакция у меня была лучше, да и вообще.

— Ты поговори у меня еще. Делай, что велено. Якова Панфилыча караулить надо, а то он таких дел наворотит, что чертям тошно станет. А я не могу, и Серега не может, мы его за все хорошее и прибить можем, а ты просто вразумить сумеешь, — дед говорил, держа ружье, но я видел, что руки уже не могут его удерживать так долго и начинают дрожать мелкой дрожью. Вот что за упрямый старый баран?

Я встал за спинами стариков, чуть ли, не закипая от злости. Яков же стоял тихо, тревожно гладя в сторону звуков. И не собирался делать глупостей. Тем временем в тумане послышались приглушенные шаги, а ещё, вроде бы шелест крыльев над головой раздался. Снова наступила тишина и длилась почти минуту, или что-то около того. Когда нервы натянулись до предела, на поляну вышли два человека. Я опустил ружье и протер глаза. Надо бы рецептик спросить у деда Сергея, что он такого забористого в свой самогон кладет, что такие глюки порождает? А вот дед наоборот вскинул свою двустволку, да и дед Сергей крепче сжал палку, нахмурившись.

Мужики были в форме, явно военного образца, смутно напоминающую немецкую, времен Второй мировой. Осмотрев нас, они внезапно бросились в сторону деда Сергея, всё еще кутавшегося в свою старую шинель.

Бах-бах! — явно заигравшиеся в войну мужики рухнули на землю, но, несмотря на то, что дед попал в сердце, судя по темным пятнам, расползающимся по кителям, умирать не спешили. Но тут в этом деле им помог дед Сергей, ловко проткнув каждого острой, обожженной на конце палкой.

Я же перевел взгляд с одного на другого и растерянно проговорил.

— Вы чего натворили? Дед, какого лешего ты стрелял? Вы же двух человек завалили!

— Тише, Ромка, не шуми, — тихо проговорил дед, озираясь по сторонам. — Что там, Серёга?

Дед Сергей в это время наклонился к трупу и ахнул.

— Саня, это же этот, помнишь? Который драпал от нас в том замке. Мы ещё документину его нашли, которую он выронил по дороге. Ганс фон Вюрт. Только, Саня, он почти не изменился. Таким же молодым, как и тогда, остался.

— Какого дьявола происходит? — процедил дед, вскидывая ружьё, осматривая окрестности.

Я же хотел продолжал рвать на себе волосы, причитая, что старики каких-то реставраторов завалили, не просив даже, как их звать. И лишь подленькая мыслишка пытался прорваться сквозь панику, охватившую мозг: они бросились именно на безоружного деда Сергея. Именно на него! Потому что на нём до сих пор надета старая шинель красноармейца Советской армии.

Туман начал рассеиваться. Какой-то отдаленный шум привлек моё внимание. Я задрал голову вверх и так и остался стоять, приоткрыв рот. Потому что над нами величественно плыл самый настоящий дирижабль. Господи, что происходит? Что происходит, вашу мать⁈

Глава 2

Наш ступор, в который мы пали вместе с дедами, увидев дирижабль, развеял Яков Панфилыч. Как бы странно это не звучало.

Нахлобучив свою белую панамку, которую снял перед тем, когда на верх смотрел, он повернулся к нам, и ткнул обвиняющим перстом в деда Сашу.

— Это вы черти окаянные напридумывали. Вы! — заорал Яков Панфилыч. — И в том проклятом замке неспроста та чертовщина произошла! А я говорил, комдиву! Говорил, что это вы виноваты, только мне никто не поверил.

— Акстись, Яков Панфилыч, — вместо деда ответил дед Сергей. — Мы-то какое отношение имеем к тому туману, который эти твари напустили? Ты же с нами шёл тогда.

— Я шёл позади вас. А когда мы прибыли, то всё