и ресницы и превращалась в одну из тех роковых красоток, кто демонстрировал наряды модельеров.

Душ и завтрак пролетели на одном дыхании. Женщина включила телевизор, который тут же переключился на криминальную хронику. Говорили о каком-то громком процессе, где очередную победу вот-вот одержит какой-то адвокат. Потом диктор сообщил об аварии в лаборатории при госпитале, где проводили анализы. Дальше Офелия не слушала. Она быстро оделась, выключила телевизор и выскочила за дверь.

Дональд Астер, ее шеф и гениальный хирург-травматолог, был достаточно прозорлив, чтобы сделать не одну, а две лаборатории. Он понимал, что оборудование может сломаться, может случиться что-то с электроэнергией, с персоналом и еще бог знает с чем. Никто не думал, что это пригодится. Это стало дырой в бюджете, и пришлось продавать мощности частным клиникам. Кто бы мог подумать, что он окажется прав. Офелия завела автомобиль и улыбнулась. На самом деле ей нравилась эта человеческая жизнь и человеческие заботы.

Офелия остановила машину у белого здания, заглушила мотор и посмотрела в небо через слегка запотевшее стекло. Вздохнула. Она не чувствовала усталости и радовалась возвращению на работу, но не успела перевести дух, как в стекло постучали.

Она вздрогнула и повернула голову, облегченно расслабилась, увидев лицо Дональда. Открыла дверь. Дональд Астер улыбался своей слишком идеальной и слишком американской улыбкой. Он смотрелся как супер-модель даже в заношенном халате хирурга. А сейчас в строгом весеннем пальто и подавно мог свести с ума любую.

— Уже слышали новости, доктор? — спросил он с причудливым акцентом, подавая ей руку.

Офелия вышла из машины, взяла сумочку, закрыла дверцу и позволила шефу увлечь себя в здание больницы.

— О том, как ваша предусмотрительность нас всех спасла?

Он рассмеялся.

— Главное, сотрудники живы.

— А что случилось?

Он пожал плечами, отстраняясь, чтобы смахнуть с плеч снежинки. Она не заметила, что пошел снег. В марте в Треверберге снег — явление редкое. Как она могла пропустить это?

— Взорвался баллон с кислородом. Экспертиза найдет причину. Кстати, мне пришлось поменять ваше расписание.

— Вам? — Офелия развернулась к нему. — Поменять расписание мне? Это еще почему? Мы же договаривались…

— И я обязательно искуплю свою вину, доктор Лоусон, — мягко прервал ее Астер. Улыбка с его лица никуда не исчезла, но трансформировалась. Если две минуты назад хотелось стереть ее крепким ударом, то теперь стало почти не по себе — он выглядел таким трогательным и искренним. — Мне позвонили, к нам везут важного человека. Ему прострелили грудь. А среди моих врачей есть только одна волшебница.

Офелия фыркнула.

— Очень важный клиент?

— Важный клиент моего близкого друга.

Она пожала плечами.

— То есть, мадемуазель Лионни с неуточненной аритмией, которая может ее ненароком убить, подождет?

— Аркенсон или Тревер поставят ей стимулятор, жить будет. Вы не должны брать в работу такие мелкие случаи, доктор Лоусон, ваше время дорого.

Он остановился, глядя ей в глаза так, как смотрел бы учитель на нерадивого ученика. Офелия положила руки на талию и подняла голову, встретив его взгляд со всей возможной непримиримостью.

— Ваши лучшие хирурги уже не помнят, как удалять аппендицит. Простые операции — это медицинские гаммы. Если вы хотите убить мою карьеру, хорошо, я буду брать только сложные случаи.

Дональд Астер примирительно поднял руки. Они успели дойти до фойе, и сестры на ресепшн следили за их разговором, прячась за большими мониторами. Слухи уже поползли, а к обеду овладеют всей больницей. Конечно, любимая тема: похождения шефа и неприступная Лия. Это так интересно.

— Хорошо, ваша взяла. Вы можете заняться мисс Лионни сегодня вечером. К сожалению, мистер Барден скончался.

— Что? Почему мне не сообщили?

— Не успели. Он попал в аварию по дороге сюда.

Офелия ударила себя ладонью по лбу. Если вы думаете, что самое страшное для хирурга потерять пациента на столе, вы ошибаетесь. Самое страшное и неприятное — потерять пациента до операции.

— Мне нужно идти. Как зовут вашего супер-друга? Чтобы я случайно не убила его, если будет лезть, куда не следует.

— Рамон Эверетт, он адвокат. Подстреленный – его клиент, я так понимаю, ключевой свидетель в деле, которое он ведет.

— Прекрасно, — бросила Лоусон, снова придя в движение. Уже около лифта она развернулась и продолжила: — Только криминальных разборок мне не хватало этим чудесным утром.

— Прекрасного дня, доктор Лоусон, — улыбнулся Астер.

— Удачной беседы со страховой компанией, шеф.

— Кстати. С днем рождения.

— Огнестрел в качестве подарка. Все, как я люблю.

Двери лифта закрылись.

С Дональдом Астером они познакомились еще тогда, когда он, молодой и амбициозный доктор наук, приезжал в Гарвард с открытыми лекциями по травматологии. Он устроил конкурс среди студентов, который Офелия выиграла и получила приглашение в госпиталь имени Люси Тревер. Но она решила задержаться в Великобритании еще на три года, и приехала в Треверберг с дипломом, кучей статей и исследований и целью возглавить кардиологию. Дональд ее принял. Химия между ними возникла мгновенно. Но он был женат, а она слишком сосредоточилась на работе. Ее удовлетворяли эмоции в качестве пропитания и обитатели Ночного квартала в качестве партнеров и партнерш на одну ночь. Дональд дарил ей подарки, комплименты, но ни разу не сделал поблажки в рабочих вопросах.

Год назад он развелся, и ухаживания возобновились, но Офелия держала его в зоне черного медицинского юмора и взаимных колкостей. Ей было приятно внимание, пусть доктор Астер оставался всего лишь человеком. С примесью, конечно, она чувствовала в нем толику генов темных эльфов, но все же человек, которого нельзя было назвать даже полукровкой.

Но что это она. Нужно быть честной с собой.

Ей нравилось его мучить. Держать на расстоянии, неожиданно приближать и снова отбрасывать. Она знала, кого он представляет, листая подпольный порножурнал. Видела, какими глазами он на нее смотрит, убежденный, что остается незамеченным. Она ощущала его эмоциональный запах, сотканный из возбуждения и ожидания, но ни разу не перешагнула черту. И он тоже. Наслаждение ей доставляла игра. И в этом она чувствовала, насколько стала похожа на человека.

Офелия вышла в коридор на третьем этаже, где располагалось ее царство. Отделение торакальной хирургии состояло из нескольких подотделов и занимало целый этаж. Ее этаж. Медсестры на ресепшне (они менялись так часто из-за программы обмена внутри госпиталя, что доктор Лоусон не успевала запоминать имена) улыбнулись, увидев начальницу. Лия кивнула им и направилась к своему кабинету. Небольшому, но уютному