на семейном участке, а не на каком-то дальнем острове.

– Хорошо, ты прав, Отто, прошло достаточно времени, чтобы те, кто в этом замешан, наделали ошибок, – хозяин кабинета широко улыбнулся. – Твоим делом снова займётся Варгас, заодно он выяснит, знают ли родственники других охотников о чеках.

– Спасибо тебе, Генри, – Отто Беннет постарался вложить в свою улыбку как можно больше признательности. – Даже не надеялся, что у Мануэля найдётся время на нас.

– Мы – одна семья, Отто, – Фальк тихонько постучал пальцами по столешнице, – твои враги, это и наши враги.

– Конечно, – старик поднялся, слегка опираясь на трость, с него словно лет двадцать слетело, – я всегда это знал, Генри, всегда знал.

Глава 1. Площадь Сервантеса

2 января 335 года от Разделения, понедельник

Нижний город (Сидаже Фундо), остров Параизу, Сегунда

Восемь зданий неплотным кольцом окружали площадь Хайме Сервантеса, названную так в честь первого мэра Нижнего города. Жилых домов здесь не было, только семь офисных высоток, в одной из которых находился ипотечный банк, и городская ратуша, величественное здание, выстроенное в колониальном стиле, слишком помпезное для второстепенной части столицы.

Много лет назад офисных зданий не было… Чтобы подчеркнуть всю важность работы местных чиновников, рядом с ратушей разбили роскошный парк, с десятками видов деревьев, тенистыми грунтовыми тропинками, полянками с изумрудной травой и прудом, в котором плавали утки. Рассказывали, что Сервантес, оставив пост, любил приходить сюда и сидеть на лавочке, подкармливая птиц и подрёмывая. Там же, на лавочке, он и умер от сердечного приступа; несколько часов люди проходили мимо мёртвого уже человека-легенды, не решаясь его потревожить.

Когда остальные семь зданий постепенно примкнули к ратуше, деревья спилили, сделав из бывшего парка сквер с мощёными дорожками, фонтаном и аккуратно подстриженными рядами кустов, а там, где раньше был пруд, устроили большую автостоянку. На её углу примостилась одноэтажная закусочная, в которой продавали превосходные пастелы и такос с ягнятиной. В обеденный перерыв на каменной площадке расставляли столики, за которыми офисные работники, утомлённые непосильным трудом, заедали кукурузными лепёшками тоску и пиво. Через тридцать минут к ним присоединялись муниципальные служащие, рабочий день в мэрии начинался на час позже, тогда же пообедать и проветриться выходили клерки из банка.

Офисные служащие заполняли сквер за полчаса до начала второй трети, они спешили на свои рабочие места, перехватывая у прилавка, стоящего возле закусочной, пончики и кофе. Когда поток людей иссякал, к закусочной подъезжал грузовик, выгружал полуфабрикаты, двое работников начинали раскладывать по емкостям нарезанную начинку и круги теста. Одного из них звали Хорхе, второго – Симон, они поровну владели закусочной, но почему-то посетители помнили имя только первого.

Толстый высокий мужчина средних лет, с залысинами и приветливым лицом, подошёл к высокому офисному зданию за десять минут до начала рабочего дня, поздоровался с полусонным охранником и поднялся в лифте на последний, девятый, этаж, бережно придерживая рукой кожаный портфель. Мужчина сильно хромал и передвигался, опираясь на трость.

– Привет, Кевин, как прошли рождественские праздники? – секретарша, невысокая полноватая блондинка с огненно-красными губами, полировала ногти, сидя за стойкой.

– Отлично, Джен, уж отдохнул так отдохнул, отлично провёл время. Съездил на побережье, погрелся на песочке, половил рыбу с катера, – толстяк достал из пузатого портфеля сиреневую коробочку с вдавленным логотипом, протянул девушке, – печенье от Гринвальда.

– Ты просто душка, знаешь, как понравиться женщине, – Джена небрежно бросила подарок в ящик. – Что с ногой?

– С лодки упал, – Кевин замахал одной рукой, изображая момент падения. – Врачи сказали, что ещё неделю, а то и две буду хромать. Что нового?

– Филис позавчера развелась, – Джена наклонилась, перешла на громкий шёпот, – и угощает всех выпивкой, похоже, она сама два дня навеселе. Шеф будет только после обеда, не раньше шести. Пойдешь с нами к Хорхе?

– Только не сегодня, после праздников что-то печень пошаливает, – мужчина скорчил страдальческую физиономию. – Посижу, поработаю, через два дня встреча с транспортниками, если запорю отчёт, шеф меня съест.

– Как знаешь… – девушка пожала плечами и снова уткнулась в монитор. Стройные мускулистые брюнеты привлекали Джену куда больше лысых толстых зануд, но она старалась быть любезной, особенно с Кевином – тот никогда не переходил границ и вёл себя как джентльмен.

Офис постепенно заполняли сотрудники, до обеда они в основном занимались тем, что обсуждали последние праздники и особенно – Последнюю ночь. Филис достала из ящика стола бутылку виски, и крохотные стаканчики несколько раз наполнились и опустели. В три часа пятьдесят пять минут второй трети все они, кроме Кевина, которому уже успели посочувствовать, встали и гурьбой направились к выходу. Мужчина помахал им рукой, доставая из портфеля контейнер с чем-то не очень аппетитным.

Дождавшись, когда все ушли, он некоторое время сидел, обхватив крупную голову руками, словно что-то обдумывал. Потом швырнул портфель на стол и достал оттуда емкость с едой, наклонился вбок, выдвигая нижний ящик стола. На столе появилось полтора десятка свёртков, до этого лежавших в ящике, он принялся их разворачивать, доставая детали какого-то устройства. Последним был блок с пружиной на конце, к нему Кевин начал крепить остальные части неторопливыми уверенными движениями. Он управился за несколько минут, и теперь перед ним на столе лежал почти собранный карабин. Не хватало только батареи и ствола.

Батарея нашлась в лотке с едой, Кевин вытер её салфеткой и прищёлкнул к магнитным захватам, засунул то, что получилось, под пиджак и потопал к выходу. Казалось, он хромает ещё сильнее.

По пожарной лестнице мужчина добрался до технического этажа, тяжело дыша, прикрыл за собой люк и прошёл в дальний угол, по пути достав из-за воздуховода туристский коврик и небольшой рюкзак. Расстелил коврик на полу в самом углу возле окна, выходящего на ратушу, тяжело опустился на колени. Руки его немного тряслись. От трости отделился набалдашник, а сама она стала последней деталью карабина. Из рюкзака мужчина достал такт-очки и снайперскую перчатку, на секунду задумался, потом нацепил очки на голову, натянул на правую руку, притронулся стальной пластиной на ремешке, охватывающем кисть, к выступу на очках, нажал на карабине матовую кнопку, и магнитный блок загудел, блок сопряжения мигнул зелёным, соединяя очки с прицелом и перчаткой.

Дневной свет просачивался на этаж через длинное невысокое окно, идущее по периметру прямо на высоте пола. Кевин приложил к стеклу набалдашник трости, вырезал отверстие, просунул в него дуло карабина, попробовал прицелиться. С первого раза не получилось, отверстие было расположено слишком высоко. Но офисного работника это не смутило, Кевин передвинул коврик на полметра в сторону, сделал отверстие на