— Это не я, это оператор — я на гранату таймер поставил, — заявил «казак». Но, похоже, некогда было ждать, еще секунда — и тот друг степей тебя бы подстрелил. Так бы ты и вывалился посреди улицы, только уже лежа и со стрелой в заднице — это в лучшем случае!

— Ладно, проехали, — нетерпеливо махнул рукой Петруха. — Ты, главное, вот что скажи: получилось что-нибудь? А то у меня после Скачка перенастройка сознания, бывает, на полчаса растягивается.

— Да? — непритворно удивился «казак». — У меня всегда сразу все по полочкам раскладывается… — он поднял глаза к вечернему уральскому небу, словно вдруг задумавшись. — Только знаешь, я, похоже, в этом потоке времени второй половиной XVIII века как-то особо не интересовался. Помню, что вроде был такой разбойник Пугачев, а как там у него сложилось с Оренбургом… Впрочем, есть же универсальное средство, — заметил он тут же, отступив к стене — уже босиком, оба валенка давно валялись на траве возле тулупчика — и принявшись шарить пальцами в вентиляционном продухе. Через несколько секунд в его руке оказался смартфон — его собственный, оставленный здесь перед заброской в прошлое. — Посмотрим в Википедии — вроде в этом потоке она не менее популярна… — явно довольный своей сообразительностью, заявил «казак».

Не прошло и минуты, как он уже читал вслух:

— «…перебежчик, имя которого история не сохранила, сообщил Пугачеву о ведущем в крепость с берега Яика подземном ходе. В ночь на 13 ноября отряд казаков проник по нему в Оренбург и открыл ворота основным силам повстанцев. После короткого боя город пал. Уцелевшие его защитники были подвергнуты пыткам и затем казнены…»

— Несколько тысяч человек… — прошептал Петруха.

— Погоди, тут дальше интересно, — поспешил перебить его товарищ. — «Пугачевцы рассчитывали захватить в Оренбурге значительные запасы оружия, но, вопреки их ожиданиям, таковых в павшей крепости не оказалось. Зато в подвалах нашлось немалое количество хлебного вина, которым повстанцы самозабвенно принялись отмечать победу. Пугачев пытался урезонить соратников, но не преуспел в этом и счел за благо присоединиться к общему веселью. К вечеру среди повстанцев не нашлось ни одного, кто мог бы уверенно держаться на ногах. Караулы не были выставлены, и, когда ночью к крепости подошел корпус бригадира Корфа численностью 2.500 человек с 22 пушками, оказать ему сопротивление оказалось некому. Недавние победители были схвачены спящими — вместе со своим незадачливым предводителем… Лишившись лидера, восстание пошло на спад. Некоторое время разрозненные очаги бунта еще полыхали, однако…» Понятно, короче, — оторвался от чтения «казак». — Пожертвовав гарнизоном Оренбурга, Орден спас множество других жизней — вместо того, чтобы длиться три долгих года, кровавое восстание начало сдуваться уже с ноября 1773-го. Видимо, в этом и был смысл. Ну, что, доволен? — с усмешкой посмотрел он на Петруху.

— Наверное… Не знаю… — пробормотал тот в задумчивости. — Смысл же — он не может находиться в прошлом. «Ради лучшего будущего» — так ведь? Но что-то я не вижу вокруг особых изменений. Те же улицы, те же дома — даже автомобиль, который меня чуть не сбил — и тот, кажется, знакомой модели. И где же обещанные перемены к лучшему?

— Не путай лучшее будущее с лучшим настоящим, — покачал головой «казак». — Конечный результат работы Ордена мы с тобой едва ли увидим. Что же до изменений — то они наверняка есть, просто поток времени слишком инерционен, слишком тяготеет к однажды проложенному руслу, чтобы они вот так вот сразу бросались в глаза. Но то, что предписала Машина, мы исполнили — значит, сделан еще один шажок в нужном направлении. А внешние проявления — это все уже сугубо вторично. Скажешь, я не прав?

Что на это возразить, у Петрухи не нашлось.

г. Москва, май 20** года

Текущий поток времени

Люди любят разглагольствовать о том, как начнут новую жизнь — с ближайшего понедельника, с 1 января, по окончании отпуска или, наоборот, после увольнения с нелюбимой работы… Кажется, я знаю, почему у многих эти планы так и остаются нереализованными. Должно быть, общее количество шансов изменить свою судьбу, отпущенное человечеству свыше — строго ограничено, и львиная их доля попросту перехватывается мной.

Моя жизнь обновляется чаще, чем программное обеспечение топового смартфона. Причем, строго раз в месяц — в ночь с первого его четверга на первую пятницу. Иногда изменения незначительны: по утру вдруг оказывается, что обои на стенах в коридоре квартиры из светло-зеленых сделались темно-синими или холодильник на кухне, в котором накануне совершенно точно оставалась пара бутылок пива, теперь забит исключительно минералкой. Ну да последнее, наверное, со многими случалось, разве что не по столь четкому графику…

Но бывают пертурбации и посерьезнее. Одиннадцать раз у меня вдруг менялся домашний адрес (правда, всякий раз ночной «переезд» ограничивался границами Москвы), трижды — место учебы (все по юридическому профилю, но, согласитесь, одно дело МГУ, в который я три года назад каким-то чудом поступил на бюджет, и несколько иное — платная заочка в областном заборостроительном, где мне, впрочем, тоже задержаться не довелось: пятничная ночная судьба перебросила в Высшую школу экономики, а уже оттуда — в Университет имени Кутафина).

Или вот как-то, еще в школьные годы, у меня вдруг появился пятилетний младший брат, успевший за месяц «достать» меня по самое «не могу» — стыдно признаться, но я был несказанно рад, когда Ленька (так его звали) благополучно исчез.

А вот потеря родителей меня потрясла — почему-то я никак не ожидал, что моя «перепрошивка» способна затронуть и их. Но чуть больше года назад — мне как раз исполнилось девятнадцать — вдруг оказалось, что мама с папой уже три месяца как погибли в автомобильной аварии. Честно говоря, я до сих пор жду, что в одно прекрасное пятничное утро они вернутся в мою жизнь, словно и не уходили из нее никогда…

Но сами перемены, даже столь роковые — это еще полбеды. С ними можно и свыкнуться. Однако штука в том, что, просыпаясь утром в новой жизни, всякий раз я ровным счетом ничего о ней не знаю. Прежнюю реальность помню отчетливо — но в чем-то эти воспоминания всяко уже не актуальны. Хорошо — если лишь в части последних результатов игры любимой хоккейной команды (когда-то, кстати, это было «Динамо», а потом почему-то раз — и стал ЦСКА). Вот и думаешь: а ну как окажется, что у меня теперь, к примеру, законная супруга и двое детей?

В детстве из-за всех этих казусов с памятью меня какое-то время держали за умственно отсталого. Водили по врачам — но седые доктора лишь руками разводили: феномен сей, мол, современной медицине не по зубам. Выход из положения я был вынужден искать самостоятельно — и, представьте, нашел! Не сразу, методом проб и ошибок — но нащупал. Оказалось, что, если накануне очередной судьболомной ночи письменно составить подробное описание своей жизни — кто я такой, где живу, с кем общаюсь, ну и все такое, включая пароли от аккаунтов в интернете, а утром эти заметки прочесть — отражена в них окажется уже новая, доселе неизвестная мне данность.