Пасынки Луны. Часть 2

Глава 1

в которой я сравниваю дворцовые этажи

– В астрал меня кувырком! Лучше бы я тогда застрелилась в Царском Селе! – хмуро выговорила Любомирская, разминая уставшие пальцы.

Сдерживаться в выражениях юная княжна перестала еще в ходе недавнего нашего марш-броска из Петрополиса, но, оказавшись в Москве, честно попыталась вернуться к роли благовоспитанной родовитой девочки. Вот только дух там! Не прошло и пары дней, как Настя снова принялась к месту и нет поминать бестелесных злыдней и их пристанище – в самых замысловатых комбинациях – и где только наслушалась такого? Должно быть, рассудила, что раз с нее теперь спрашивают как со взрослой – можно и нужно соответствовать.

А с нее спрашивали. Еще как спрашивали!

Но обо всем по порядку.

В Первопрестольную нас перенес Кир – за два рейса. Сперва – княжну и крепко спящего молодого барона Цедерстрема (прыжки «Заикина» не грозили юному Роджеру заражением – так, по крайней мере, успела заверить моего друга через Оши Цой, а уже он – Любомирскую. Впрочем, как выяснилось уже вскоре, с порталами тоже все было далеко не безнадежно), затем – меня и Светку. И прямо с Ивановской площади, не позволив не то что вдоволь полюбоваться на знаменитый Царь-Колокол – кстати, мощный артефакт, во многом благодаря которому Москва и стала городом-убежищем – но даже толком дух не дав перевести, нас вызвали к Петрову-Боширову. Куда мы и направились, оставив молодого барона Цедерстрема на попечение передавшего нам приказ о явке жандарма. Настя, правда, порывалась зависнуть при Роджере, но вестовой был непреклонен: княжну ждали в высоком кабинете вместе с нами.

Этот самый кабинет начальника губернской экспедиции III Отделения – а теперь, по ходу, и главы всей Первопрестольной, правда, ужавшейся ныне до размеров средневековой белокаменной крепости – располагался на втором этаже Большого Кремлевского дворца. Когда-то это роскошное здание служило московской императорской резиденцией, но минуло уже много лет с тех пор, когда Борис VIII в последний раз осчастливил своим монаршим присутствием давно разжалованную столицу. Царские же наместники традиционно предпочитали занимать особняк на Тверской, так что кремлевский дворец долго стоял пустой и полузаброшенный. Теперь же все изменилось – но, боюсь, обрети императорские чертоги голос, они бы в ужасе возопили от оных перемен.

Первый этаж дворца представлял собой нынче нечто среднее между залом ожидания курортного аэропорта на третий день нелетной погоды и бивуаком разбитой в пух и прах армии. В огромных залах, где когда-то проводились высочайшие приемы и давались блестящие балы, сейчас стояли, сидели на стульях и подоконниках, ходили туда-сюда и даже лежали прямо на полу сотни усталых, дерганых людей. Вычурные платья соседствовали с военными мундирами, те перемежались простецкими рубахами, кофтами и чуть ли не домашними халатами, много было казенных накидок-епанчей, не иначе, выданных со склада тем, у кого не нашлось лучшей одежды. Кто-то с кем-то громко спорил, кто-то раскатисто храпел, визжали расшалившиеся дети, плакали совсем уж малыши…

И добро бы речь шла о пристанище черни – но нет, по больше части, собрались здесь даже не мастеровые: глазам моим предстали сплошь ауры, отливавшие благородным серебром!

Впрочем, по сравнению с питерцем бароном Оффенбергом, с его несчастной дочерью или с той же баронессой Цедерстрем, каждому из присутствующих тут еще сильно повезло…

У лестницы, ведшей на второй этаж, стоял караул лейб-гвардии Московского полка. Нас пропустили без разговоров.

Наверху толп уже не наблюдалось – здесь царила умеренно-нервная атмосфера губернского правительственного учреждения накануне столичной ревизии: скрипели перьями секретари, сновали курьеры, раскрасневшийся типчик купеческой наружности кричал в «портсигар» телефона:

– Повторите, сударыня!.. Не слышу, повторите!.. Сколько, вы сказали? Духи Америки, не слышу!..

В приемной ротмистра мы застали Юльку, Машку и незнакомого мне пожилого мага в армейском мундире – старомодном, должно быть, еще времен прошлого царствования – отрекомендованного Ди-Сы как князь Иван Иванович Хилков, майор в отставке. Что майор – я, собственно, и так видел, а что в отставке – нетрудно было догадаться по крою униформы.

Ни обнять Муравьеву, ни поболтать с мелкой, ни формально поздороваться с князем возможности мне, впрочем, не представилось: едва мы перешагнули порог приемной, как дверь кабинета распахнулась, и адъютант Петрова-Боширова пригласил нас зайти внутрь.

– Иммунитет, значит? – почти сразу же перешел к делу ротмистр. К слову, выглядел он так, словно не сомкнул глаз с самого появления на Москве Белого Центавруса – собственно, возможно, именно так все и обстояло. – Что ж, чудесно! – продолжил жандарм. – С сего момента поступаете в мое личное распоряжение! Дел для вас – невпроворот!

– И я тоже? – не замедлила подать голосок Настя. – Поступаю? Я вообще-то…

– Сударыня, вы когда были в приемной, видели на двери сего кабинета табличку «Дискуссионный клуб»? – раздраженно воззрился на девочку Петров-Боширов.

– Э… Нет, – растерялась от такого оборота Любомирская. – Не видела…

– А знаете почему? Потому что оной там нет! А посему извольте в пустые споры не вступать и слушать, что вам говорят! Сие ясно?

– Ясно, – поджала губы Настя.

«Да как он смеет?! Я, на секундочку, природная княжна!» – не произносить этого вслух ума ей хватило, но от нас, «подключенных» к Ди-Сы, девочка скрывать свое негодование не собиралась.

А я ненароком подумал: интересно, сколько природных княжон обретается сейчас там, прямо под нами, на первом этаже?

«Счесть, сударь?» – услужливо предложил мне фамильяр.

«Не стоит, – поспешил остановить его я. Но все же не удержался от вопроса: – А оные там и впрямь есть? Княжны – в этой толпе?»

«Как минимум три, сударь. Лионидзе, Мышецкая и Ирма Палей из младшей ветви фамилии. Полагаю, ежели хорошенько присмотреться, сыщутся и иные».

– Здесь, за кремлевским стенами, укрылись двадцать семь тысяч одаренных, но лишь чуть более девяти сотен из них ныне превосходят силой мастерового, – как раз счел нужным обрисовать нам ситуацию в городе жандарм. – И из оных девяти сотен лишь вы семеро способны использовать магию вне пределов сего убежища!

Семеро? Я по-быстрому окинул взглядом кабинет: Светка, Юлька, Машка, Кир, Настя… Ну и я. Шесть всего. Получается, ротмистр посчитал и князя Хилкова? То есть тот что, тоже родом из мира-донора?

«Иван Иванович владеет фамильяром», – пояснил