В связи с вышеизложенным невольно возникает ряд вопросов. Один вопрос чисто практический: если какой-то автор очень грубо ошибся в чем-то одном, то можно ли верить остальным его умозаключениям? В самом деле, а был ли Томас де Торквемада таким уж гнусным? А осудил ли он сто тысяч человек? А сжег ли он на костре шесть тысяч человек? А похвалялся ли он этим? А противоречила ли испанская инквизиция всем законам человечества?

На все эти вопросы мы попытаемся ответить в этой книге. А пока же зададимся еще одним, на этот раз уже чисто философским: а что правит в истории — факт или интерпретация факта? К сожалению, приходится констатировать, что в большинстве случаев правит не факт, а точка зрения того, кто его излагает. В связи с этим нельзя не отметить, что чем талантливее и авторитетнее интерпретатор, тем больший вред может принести его «авторское видение» вопроса. Конкретный пример: сейчас можно написать хоть десяток книг о том, что Антонио Сальери был прекрасным и весьма успешным композитором, добрейшей души человеком, но у миллионов людей, знакомых с известным произведением А. С. Пушкина, все равно останется убеждение в том, что он отравил Моцарта, а «гений и злодейство — две вещи несовместные». Конечно, с исторической точки зрения это полная ерунда. Но суть от этого не меняется: на ни в чем не повинном Сальери вот уже двести с лишним лет у нас в стране висит клеймо завистника и убийцы. Как говорится, спасибо Александру Сергеевичу…

Пример великого Вольтера из этой же серии. Он авторитетно написал, мягко говоря, неправду. Кто-то у него ее переписал, кто-то переписал у того, кто переписал… Таким образом, благодаря Вольтеру, а также многочисленным «рерайторам» от истории на Томасе де Торквемада вот уже пять с лишним веков висит клеймо религиозного фанатика и кровавого убийцы.

А чтобы покончить с путаницей, приведем лишь одну фразу отца Антуана Турона. В своей «Истории знаменитых людей Доминиканского ордена», изданной в Париже в 1746 году (Вольтер, кстати сказать, не мог не знать о существовании этой книги), он разъясняет: «Томас, сын дона Педро Фернандо, сеньора де Торквемада, и племянник кардинала, родился в маленьком городке Торквемада, в Старой Кастилии, во время правления короля Хуана II и под самый конец понтификата папы Мартина V».

Итак, наш герой был сыном дона Педро Фернандо де Торквемада. В других источниках этого человека называют несколько иначе — Перо Фернандес де Торквемада.

В исторической литературе широко распространено мнение о том, что Томас де Торквемада был обращенным евреем. В литературе определенного толка его даже напрямую называют евреем. Не будем пока ничего говорить по этому поводу, а попробуем разобраться.

Жан Эдерн Аллье в своей книге «Евангелие сумасшедшего» пишет: «Торквемада, великий инквизитор — самые серьезные исследования показывают сегодня, что он был марраном, испанским обращенным евреем!»

Впрочем, какие «самые серьезные исследования» это показывают, автор почему-то не уточняет. И Бог ему судья…

Беатрис Леруа в книге «Указы об изгнании евреев» утверждает, что Торквемада был не обращенным евреем, а «потомком обращенных евреев» (descendant de convertis). Это уже нечто иное, принципиально иное, но заметим, что словосочетание «обращенный еврей» здесь стоит во множественном числе, что подразумевает, что таких родственников у Торквемады было несколько.

Та же Беатрис Леруа в книге «Люди и среда обитания в средневековой Испании» расширяет свой список: «Диего де Валера[3], Альфонсо де Паленсия[4], Альфонсо де Картахена[5]и Хуан де Торквемада — все четверо происходили из обращенных еврейских семей».

Отметим, что к этому списку в окружении Изабеллы Кастильской и Фердинанда Арагонского обычно добавляют еще и Фернандо дель Пульгара, который был секретарем королевы и ее официальным летописцем.

Как видим, в то самое время, когда была создана новая испанская инквизиция, из «обращенных» происходили не только историки и писатели, но и личный секретарь королевы Изабеллы. В Арагоне пять высших административных постов в королевстве занимали «конверсос», а в Кастилии было по меньшей мере четыре «обращенных» епископа. Даже святая Тереза Авильская, одна из святых покровителей Испании, столь почитаемая за свою фанатичную преданность католицизму, не была «чистой». Она родилась в 1515 году в Авиле в семье дворянина Алонсо Санчеса де Сепеды, потомка крещеных евреев. В 1485 году, например, на ее дедушку была наложена епитимья[6]за то, что он продолжал придерживаться иудейских обрядов.

Историк Жан Севиллья пишет: «Мало-помалу семьи „конверсос“ интегрировались в Церковь, в дворянство, в рыцарские ордена. Будучи еврейского происхождения по своей матери, король Фердинанд Католический имел министров еврейского происхождения, был окружен епископами и священниками еврейского происхождения, ему служили дворяне еврейского происхождения».

Вообще же «конверсос» и их семьи находились среди самых образованных людей Испании. Обретая положение в обществе, они, как правило, превращались и в одних из самых богатых людей. Весьма вероятно и даже, пожалуй, неизбежно, что их социальное и экономическое положение вызывало зависть и негодование среди окружающих.

В более художественном виде все утверждения о том, что Томас де Торквемада был потомком «конверсо», содержатся в приводимом ниже отрывке из статьи Самуила Кура «Испанское каприччио. Евреи на пути в Америку», опубликованной в 2009 году в американском русскоязычном журнале «Чайка»: «Сам Торквемада еще с юности, когда он решил стать священником, вел аскетический образ жизни. Однажды, после того, как умерла его бабушка — внимательная и отзывчивая, которую Томас очень любил, — к нему подошел старый слуга:

— Я хочу вам кое-что сказать, господин. В вашем добром христианском семействе есть тайна, и я должен бы унести ее в могилу.

— В семейных преданиях всегда таится что-то загадочное и интригующее, — улыбнулся Томас.

— Вы примерный христианин, господин, — самый примерный и набожный из всех, кого я повидал за долгую жизнь. Поэтому мои слова вам не повредят. Но я хочу, чтобы вы знали: ваша бабушка была еврейкой. Ее родителей насильно обратили в католичество.