Отец Маши, известный физик, доктор наук, профессор Сергей Титаренко, пропал около года назад. Нет, слово «пропал» тут не очень подходит. Иногда от профессора приходили письма на Машин е-мейл с довольно стандартным текстом: «Маша, привет. У меня все хорошо, учись, не скучай, слушайся тетю, скоро вернусь. Папа». Письма были настолько стандартные, что Маша подозревала — их отправляет не папа, а какой-нибудь бот. Тем не менее Маша училась, слушалась тетю и ждала — когда же папа вернется. Единственное, что она знала, — папа с небольшой экспедицией отправился в Зону искать какие-то пространственно-временные сингулярности. Что это такое, Маша не представляла, но папа считал, что его открытие взорвет мировую науку. Папа вообще был помешан на науке, пропадал в институте сутками, а уж когда забрезжила возможность совершить мировое открытие — сорвался в Зону не раздумывая. Несмотря на многочисленные предупреждения — там опасно, там радиация, там мутанты, зомби, мародеры и прочая нелюдь. Да и сталкерам особо доверять нельзя — много и среди них швали.

Маша часто размышляла — за что ж ей такие родители безумные достались? У папы крыша съехала на физике, с мамой же — совсем клинический случай. Мама была гляциологом и палеоконтактером, исколесила полпланеты, исследуя льды, ледники и пытаясь найти во льдах следы пребывания на нашей планете пришельцев. Любимым фильмом мамы был карпентеровский «Нечто», и работа стала хобби. Или хобби — работой? Мама была счастлива в поиске, появлялась дома на пару месяцев, затем опять бросала дочку на мужа и сестру и уносилась в очередную авантюрную экспедицию. Сейчас мама зимовала на антарктической станции «Академик Вернадский», исследовала льды и искала в них вмерзшие древние бактерии, и надеялась заодно найти какого-нибудь замороженного монстра.

В отличие от папы, мама писала часто и даже умудрялась иногда выбивать себе право на видеочаты с дочкой, несмотря на дороговизну трафика в Антарктиде. Кроме того, мама рассказывала о том, что происходит на станции, в «твиттере» и выкладывала фотографии льдов и полярников в своем Живом Журнале. Так что для Маши мама была всегда как бы рядом. С деньгами особенно проблем не было, Маша с детства приучилась жить самостоятельно и не очень раздражать тетю, заглядывавшую раз в два-три дня проверить — не разнесла ли Маша квартиру, не завелся ли у Маши парень, не свихнулась ли Маша из-за переходного возраста. Но с Машей было все нормально. Она уже привыкла жить одна. Она соблюдала режим, ходила в школу, особо нахальных и влюбчивых одноклассников отшивала сразу, менее наглым строила глазки, позволяла носить портфель и водить в кафе (и не более того!), а в квартиру приглашала только пару подружек — потрепаться и почитать «деффачковые» журналы. Контролирующая организация, то есть тетя, была довольна, о чем и отчитывалась Машиным родителям.

И вот — все поменялось.

Маша одной рукой прижимала к голове пакет со льдом, другой безуспешно пыталась вскрыть конверт. Бумага была плотной и не поддавалась. Пришлось отложить лед и взяться за дело двумя руками. Эти руки немного дрожали — то ли от страха, то ли от предчувствия приключений, то ли — просто так дрожали. От удара по голове. Бумага поддалась, порвалась, Маша сглотнула от предвкушения разгадки, но тут же сглотнула еще раз. Разгадка немного откладывалась. В конверте оказалось еще два конверта: маленький розовый, на котором фломастером было крупно написано «Маше», и серый — побольше и без надписей.

Маша часто играла в компьютерные игрушки. Происходящее напомнило ей обычный квест, а также старую сказку. Маша часто читала книжки.

— А внутри там иголка с жизнью Кащея, — пробормотала Маша, — только мы иголку ломать не будем, а вставим в швейную машинку — пусть Кащей поколбасится…

Очень хотелось открыть серый конверт, но законы квеста нарушать нельзя, решила Маша, и открыла розовый. Как и ожидалось, это было письмо от отца.

«Маня, привет.

У меня все хорошо, скоро собираюсь появиться дома.

Манек, у меня к тебе просьба. Передай, пожалуйста, серый конверт и диск одному нашему знакомому. Имя его тебе написать не могу, есть на то причины. Но ты должна его помнить — несколько лет назад он подарил тебе на Новый год большого плюшевого мишку. Вспомнила? Его телефоны, мобильный и рабочий, найдешь в старой записной книжке, что лежит на полке возле Шекспира. Звонить постарайся не из дома и не со своего мобильного, за домом и телефонами могут следить. Маня, чем быстрее ты это сделаешь, тем быстрее я вернусь домой. С меня аграмадный подарок, как вернусь!

Папа.

«ПОЖАЛУЙСТА — НЕ ОТКРЫВАЙ ВТОРОЙ КОНВЕРТ!!!

Я надеюсь на тебя».

«Ага, разбежался — не открывай конверт! Тут такие дела, я из-за его письма по балде получила, а самое интересное и не узнаю!» — думала Маша, вытаскивая из полки с Шекспиром старую (еще бумажную!) записную книжку отца. Но в душе она знала — не откроет она конверт, пока не позвонит дяде Андрею. О ком идет речь, она, конечно же, поняла сразу — Андрей Тимофеевич Синицын был сотрудником отца, доктором наук, и часто появлялся у них в доме.

Зудящая шишка на затылке подсказывала Маше, что пренебрегать советом про секретность звонков не стоит, однако выходить из дома и звонить от друзей было боязно. Вдруг этот урод еще дежурит где-то. Не полицию же вызывать — ах, мне по башке дали, спасите, дяденьки, мне позвонить надо! Выход нашелся быстро. Маша вспомнила, как в прошлом году Федоров из их класса купил анонимную симку, собирался позвонить и сообщить о том, что школа заминирована — так ему не хотелось контрольной по математике. Маша тогда сказала, что он идиот, и если поймают — никогда не расплатится. Симку она на всякий случай отобрала, Федоров благополучно провалил контрольную и долго потом не мог сидеть на пятой точке — отец у него был крут на воспитание. Федоров два месяца не разговаривал с Машей, а симка так у нее и осталась. Валялась где-то в столе.

Маша вставила симку в старый телефон мамы, валявшийся там же, в столе. На всякий случай ушла в ванную комнату и включила воду — так в старых шпионских фильмах люди защищались от прослушки — и набрала мобильный Синицына. Механическая женщина в трубке язвительным, как показалось Маше, голосом сообщила, что абонент отключен или находится вне зоны доступа. Маша чертыхнулась и набрала рабочий номер. Живая женщина не менее язвительным, как показалось Маше, голосом сообщила, что Андрей Тимофеевич в командировке в Японии и вернется через три недели. Маша робко поинтересовалась, как с ним связаться, на что тетенька недовольно сообщила, что наши мобильники в Японии не работают и что Андрей Тимофеевич иногда сам звонит из отелей. Из каких отелей — злая женщина уточнять отказалась категорически.

— Ну вот, папа, — оправдалась Маша в пространство, — теперь ты понимаешь, что я не могу его не открыть!

Выключила воду и пошла за ножницами.

А.Т.

Я сейчас в Лиманске, и я в полном дерьме. Меня надо отсюда вытаскивать, и на тебя вся надежда. Дело непростое, я понимаю. Но, уверен, ты рванешь сюда сразу же — как только поймешь, что я тут нарыл. Помнишь нашу дискуссию об эвереттической сингулярности? Про возможность послойного тайминга временных вероятностей? Так вот, тут я нашел точку смещения. И экспериментально все доказал, и даже практические моменты использования ЭС наметил. Ты же понимаешь, это исполнение нашей мечты. Не только Нобелевка, это, вполне возможно, власть над миром:). На диске, что передаст тебе дочка, — основные результаты наших исследований. Но в открытом виде там только «синопсис». Все остальное закрыто PGP-ключом. Вскрыть это почти невозможно — длина закрытого ключа 8 килобайт. Это — небольшая гарантия, что я буду нужен. Открыть информацию могу только я.