— Может, это он? — спросила у меня Ира. — Ну, вычислил твой ник как-нибудь и пишет теперь…

— Нет, — покачала я головой, провожая взглядом высокую стройную фигуру Глеба. — Мрачный появился до того, как Ивлев стал на меня внимание обращать. Да и повадки разные: Глеб всё шутит, прикалывается, всё о любви или о пошлости, а Мрачный… Мрачный просто идиот! Другой категории человек, пронимаешь?

В этот момент в аудиторию вошёл препод, и наш разговор остался незавершённым.

— Глеб, у меня сегодня такая тяжёлая сумка… — капризным голосом проговорила Нина, сидящая сегодня впереди меня, и я притворно поморщилась.

Божечки, ну почему в такой огромной аудитории Ивлев всё равно умудряется оказываться рядом? На этот раз из-за Ниночки…

Высокий парень с русыми, чуть вьющимися волосами подошёл к девушке и присел на край парты, а затем глянул на меня. Как всегда безупречно одетый, с деланной неряшливостью в стиле: светло-голубые джинсы и серая приталенная рубашка, верхние пуговицы которой расстёгнуты и можно убедиться, что на груди у парня имеется растительность. Впрочем, как и на предплечьях — их тоже было видно благодаря засученным рукавам.

Серо-зелёные глаза внимательно изучали мой профиль: я демонстративно не смотрела ни на Глеба, ни на Нину. Не люблю таких людей! Таких, как заносчивый красавчик Ивлев, и таких, как Нина, у которых на лице не осталось ничего естественного, кроме печати глупости.

— Сомова, не грусти! Да, сегодня я не твой! — весело обратился ко мне Ивлев, дотянулся руками до моей ручки, схватил её и нарисовал на весь лист открытого конспекта размашистый смайлик с высунутым языком.

— Что делаешь, болван! — возмутилась я и, схватив тетрадь, замахнулась им на парня, но тот ловко увернулся.

— Нелли… — привычный капризный тон Нины и взгляд из-под нарощенных ресниц меня начинали нервировать. — Ну хватит детский сад устраивать! — и она поправила свои (хотя, вряд ли и правда свои) длинные белоснежные волосы.

Это она мне? Типа конспектом по башке — детский сад, а смайлики рисовать в чужих тетрадях — это умно.

— Детский сад давно прошёл, да, Сомова? Ты живёшь ведь взрослой жизнью? — спросил Ивлев, и я вообще не поняла, к чему это он.

— Тебе девушка намекает, что ей свою сумку до дома не допереть, так что не отвлекайся, — посоветовала я, кивнув в сторону Нины, а то и правда нехорошо как-то, что я невзначай на себя внимание Ивлева переключила. — А то счастье своё упустишь. — Добавила я и усмехнулась.

— Я-то своё не упущу, — отозвался парень. — А ты? Нашла своё счастье? — Я вновь глянула на него непонимающе, и ему пришлось уточнить: — Не всех на дорогих тачках до универа катают!

Ах, вот оно что!

Может, он ненавидит меня из зависти? Других вариантов нет — мы вообще мирно сосуществовали, пока однажды Глеб не заметил, как меня подвозил в универ отчим. Ревнует? Или всё же завидует?

Точно-точно, до той встречи я как-то не замечала к себе повышенного внимания со стороны Ивлева! Хотя… это как-то глупо… Он, значит, невзлюбил меня за то, что он мне не нужен и при этом у меня якобы есть кто-то, кто богат?

Отлично! Парень, с которым у меня нет отношений, ревнует меня к моему отчиму! Вернее даже, к тачке моего отчима!

Пока я осмысляла это всё, мы с Ивлевым глядели друг другу в глаза, и я ни капли не смущалась этого, уйдя в свои мысли. Даже не успела заметить, с каким выражением он глядел на меня, но зато подловила себя на мысли, что радужки у него всё же красивые. Жаль, такому болвану достались столь интересные глаза!

То, что мы заигрались в гляделки, заметила и Нина.

— Глебушка… — начала она, но я продолжила за неё:

— Дай хлебушка! — да, избито, но я не могла удержаться и говорила эту присказку каждый раз, когда при мне кто-то звал Ивлева ласкательным «Глебушка». А сейчас это был ещё и отличный способ уйти от странного разговора.

Ира, сидящая рядом, тихо захихикала, а Нина печально вздохнула, поправив свои идеально уложенные локоны:

— Вот, Нель, посмотришь на тебя и не подумаешь, что ты — такая. — Капризный голос ей, надо признать, шёл. Довершал образ кокетливой избалованной девушки.

— Какая же? — решила уточнить я, с деланным любопытством поглядев на одногруппницу.

Пусть расскажет, какой я со стороны кажусь — может, хоть пойму, за что ж меня Ивлев невзлюбил.

— Вот ведёшь себя — детсад детсадом, а с мужчиной встречаешься ради денег. — Божечки, как всем тачка моего отчима-то в душу запала, прям вот помимо неё в моей жизни-то и нет ничего! — А вот я считаю, главное — душа. — Одухотворённый голос Нины начинал подбешивать, но я твёрдо решила, что не стану никому ничего объяснять. — Крутые тачки — дело наживное…

— Ага, — поддакнула я, тихо добавив, склонившись к Иришке: — Тачки — наживное, ресницы — наращиваемое, а губы и брови — нататуироваемое…

— Всё материальное — это наживное, — продолжала Нина, делая вид, что не расслышала мой комментарий. — А красота… души — она неподдельна! — изрекла девушка, преданно глядя на Глеба. Видимо, что бы он понял, что ей он нужен и без тачки, и без денег — лишь бы был красив. Душой, в смысле, конечно.

Впрочем, с деньгами у парня явно проблем не было, и я даже слышала, что и машина у него имеется, только он по пробкам ездить не любит, и потому катается в универ на маршрутках или на такси.

— Пойдём, провожу, — услышала я пропитанный приторной нежностью голос Глеба, адресованный, понятное дело, не мне, и они с Ниной направились к двери, что находилась в конце аудитории.

Нина прошла мимо меня, гордо подняв голову, а Ивлев не упустил возможности задеть локтём моё плечо, ради чего ему пришлось изрядно выгнуться — я сидела не на самом краю.

Я обернулась на него, недовольная, поймала его взгляд — он тоже обернулся на меня, и я презрительно фыркнула.

— Ну вот почему он ко мне прицепился, а? — спросила я у Иры в сотый, наверно, раз.

— Влюбился, — пожала плечами подруга. — Влюбился и ревнует.

Моя романтичная подруга, признающая эффектность внешности Ивлева, действительно верит в то, что он мог влюбиться в меня. Никакие аргументы против она не воспринимает всерьёз, а ненависть ко мне в серо-зелёных глазах парня явно игнорирует, поскольку это не вписывается в её представление о происходящем.

— И потому меняет девушек, как перчатки? — спросила я устало. — Чтобы я посмотрела и подумала: какой классный парень! Бред!

— Ну, не знаю, Нелька. — Пожала плечами Ира, собирая свои вещи в элегантную сумочку. Как только в неё всё влезает? Мне вот и моего рюкзака мало всегда… — Мужики — они странные. Вон, Нинка как рада, что он с ней пошёл! И не заметила, что он к тебе клеится.

Он не клеился. Я это знала и чувствовала. Здесь — другое. Он не любит меня. Он ведь совершенно не замечал меня до того, как увидел, что меня подвозил отчим. С тех пор я часто ловила на себе его злые взгляды и даже начинала всерьёз побаиваться этого парня, со всеми приветливого, улыбчивого и обожающего красивых девчонок.