или более высокий доход. Счастье не в деньгах, а в человеческом отношении.

– Благодарю за занимательную беседу. Если позволите несколько фото и на этом все…

После этого Женя проводил ее до двери и вернулся в гостиную.

– И что это было? – с усмешкой спросила я.

– Интервью! Тебе что-то не понравилось?

– Нет. Спасибо.

– Обращайся!

– Когда Данил с Дашей приедут?

– Ближе к вечеру.

– Не совсем понимаю, они же собирались приехать завтра?

– Да, но в последний момент не захотели трястись целые сутки в поезде и решили взять билеты на самолет! – Эти слова Женя произнес с явной насмешкой. Ну, не люблю я самолеты, что я могу поделать.

– Тогда приготовлю им комнаты. Я собиралась этим заняться вечером.

– А я прилягу, это интервью меня так утомило! – и он с явной наигранностью закачал головой.

Я принялась за уборку: сначала навела порядок в комнате Данила, а после взялась за комнату, где сейчас спала я. «Придется мне перебираться в нашу спальню. Лишней комнаты для Даши у нас нет, да и находится она рядом с комнатой Данила». Прибравшись и собрав все вещи до кучи, напоследок присела, вздохнув: «Теперь все это нужно отнести в нашу спальню…» Взяв небольшую стопку платьев, отправилась туда. Женя лежал на кровати и читал какую-то книгу. Я молча вошла, открыла шкаф и стала развешивать платья. Он, как ни странно, не отпустил ни одного ехидного замечания в мой адрес, как я ожидала, и спокойно вышла за второй стопкой. Правда в этот раз, когда я вошла, он, оторвав глаза от книги, произнес:

– У нас переезд?

Я ничего не сказала, лишь невольно улыбнулась и подошла к шкафу. Пока развешивала платья, Женя сдвинулся на край кровати и, когда я проходила мимо него, подозвал к себе и усадил на колени.

– Лесь, ну хватит дуться! Ну, сколько можно! Ну не было у меня ничего с той девушкой! Не было!

– Не желаю знать никаких подробностей.

– К тому же она не в моем вкусе.

– А мне она показалась очень даже ничего: очень красивой и милой.

– Не такая она уж красивая и милая! Еще и со скверным характером.

– Правда?

– Лесь, ты не выносима!

– Тогда пойду готовить ужин. Скоро мальчики придут со школы, да и Данил с Дашей.

– Ладно, идем готовить ужин! – вздохнул он и действительно последовал за мной, а, присев за кухонный стол, поинтересовался. – Что будем делать?

Я ухмыльнулась, доставая из шкафа терку и небольшую эмалированную чашку.

– Натрешь мне моркови для салата?

– Давай сюда.

– Только сначала покорми Маркизу, а я пока почищу морковь.

Я полезла в холодильник за морковью, а Женя в шкаф за кормом и, насыпав Маркизе полную миску, снова уселся за стол. Я уже успела почистить пару штук и положить их на стол, между делом краем глаза наблюдала за ним. Он молча взял терку и стал вертеть ее в руке, потом спросил:

– С какой стороны?

– Где зубья помельче.

– Хорошо…

Вскоре к нам вышла Надежда Самсоновна и, окинув нас недоумевающим взглядом, хотела забрать у Жени терку, но он отрицательно покачал головой. Она не стала настаивать и, достав свою пряжу, расположилась в гостиной на диване. Женя поначалу помалкивал, а потом заговорил:

– Лесь, ты не справедлива. А что если в результате этой ошибки, я еще сильнее привязался к тебе, если она помогла мне понять, что тебя заменить невозможно.

– Незаменимых людей нет!

– Нет, вы это видите, Надежда Самсоновна, я прилагаю столько усилий, чтобы помириться с ней, а она! В жизни не держал в руках терки! Но знаете, что меня радует, что сейчас не лето. Боюсь, мне бы пришлось перекопать все цветники и грядки и заново все посадить, чтобы заслужить ее прощение.

Надежда Самсоновна слегка улыбнулась, но ничего не ответила.

– Не радуйся слишком, я очень злопамятна. Пусть только наступит весна!.. – Женя покачал головой. – Данил с Дашей сами доберутся или ты поедешь их встречать.

– Сами… – В дверь постучали. – Кстати, это, наверное, и они.

– Не отвлекайтесь, я открою, – отозвалась Надежда Самсоновна и направилась к двери.

Мы с Женей тоже все оставили, и вышли в прихожую. Данил повзрослел, вытянулся, стал на голову выше Жени, хотя прошло-то всего полгода, после того как он был у нас на каникулах. Или просто я давно его не видела. Что касается Даши, она оказалась очень приветливой и доброжелательной девушкой, небольшого роста, стройная, длинные каштановые волосы были заколоты на затылке. Удивительно, но на лицо они даже чем-то похожи с Данькой. Немного погодя пришли Артем с Егором. Когда они увидели Данила, то их радости не было предела. Поэтому спать все легли далеко за полночь. Вначале первого я стала всех выпроваживать по спальням, а сама еще задержалась под предлогом собрать разбросанные вещи, а на самом деле мне не хотелось идти в спальню и оставаться с Женей наедине. Я не знаю, что ему сказать… Все это время в гостиной работал телевизор: шел какой-то фильм, и я, присев на диван, поначалу засмотрелась, но незаметно задумалась о своем… Сегодня и вправду был странный день… Еще утром спозаранку меня разбудил звук капели, барабанящей по металлическому карнизу. Началась оттепель, и весь снег, выпавший три дня назад, практически растаял, если, наверное, и сохранился, то только в парке и горах. Это так символично…

Не знаю, специально Женя сделал или это были его очередные дурачества, но что-то во мне изменилось: тронулся лед, сковывавший сердце последние два месяца. Я видела его глаза во время интервью – глаза человека никогда не врут, – ему было плевать на него: он все это говорил для меня…

Резко мой взгляд остановился на журнальном столике: на нем почему-то лежал мой дневник – блокнот в темно-коричневой кожаной обложке, которая за столько лет изрядно износилась. Я наклонилась и взяла его в руки с мыслью о том, почему он лежит здесь? Я же всегда храню его в спальне… Бегло пролистав несколько первых страниц, меня охватила ностальгия… Сколько себя помню, я всегда писала, будучи подростком и в студенческие годы. Мне всегда нравилось описывать внутренние терзания и события с особой тщательностью и скрупулезностью, стараясь ничего не упустить из виду. Вроде бы напишешь на бумаге о наболевшем и чувствуешь, что отлегло от сердца, как своего рода сеанс психотерапии, позволяющий устаканить мысли и чувства.

И мне почему-то на ум пришли слова папы, что эти записи бесценны и в них заключены самые важные воспоминания, которые помогут возродить отношения, уберегут в критических ситуациях от принятия