class="p1">– Почему сразу «вселенский ужас»? – отвечаю, приоткрыв глаза и смотря на улыбающееся лицо парня.

– Потому что ты выглядишь так, словно прошла через девять кругов ада, а теперь пришла по мою душу.

– Я настолько ужасно выгляжу?

– Ну, практически, – парень ненадолго замолкает. – Ладно, не настолько ужасно. Но точно похожа на безумного гения.

– Круто, – отвечаю устало, выпрямившись на стуле и пытаясь разобрать руками колтуны у себя на голове. И вроде бы делала себе хвост. Не должно было быть такого. Но гребанный ветер и быстрый бег опять все испортили. И вместо аккуратного хвоста с намеком на небрежность, у меня воронье гнездо на голове. Такими темпами я точно облысею до тридцати лет.

В кабинет важным шагом заходит мистер Лоуренс, и все мгновенно погружается в тишину. Одноклассники рассаживаются по своим местам, а по кабинету перестают летать бумажки с посланиями.

– Доброе утро, – медленно растягивая слова говорит мистер Лоуренс.

– Доброе утро, – звучит ему в ответ с разных уголков класса. Кто-то это громко говорит, пытаясь таким образом в который раз добиться хорошего расположения директора. Кто-то едва слышно, которым плевать на то, что происходит в школе. А кто-то вообще молчит, полностью игнорируя не только всех в кабинете, но и директора.

А это как раз и наша всеми известная Сирена Серпентайн. Которая сидит на соседнем ряду, чуть впереди меня. Черные волосы, как всегда, волнами спускаются на плечи, до талии, а голова наклонена в сторону. Честно говоря, я терпеть ее не могу. И дело не в том, что у нее богатые родители, которые с удовольствием оплачивают все ее отличные оценки. Не шикарная одежда; футболка где стоит несколько тысяч долларов. Не влиятельность среди школьников. Нет. Никак не это. Абсолютно. Я ненавижу ее за то, что у нее душа просто пропиталась гнилью.

Это в первом классе она была миленькой невинной девочкой в розовом воздушном платье с огромными белыми бантиками. С ней хотели дружить все в классе. Потому что думали что она хорошая не только на вид, но и внутри. Но хрен там. Пусть в младшей школе она и оставалась для всех хорошей и доброй девочкой и дружила со всеми. Но я всегда чувствовала, что с ней что-то не так. Что она что-то скрывает. И в средней школе как раз и наступил тот момент, когда она показала себя настоящую. Появилось тщеславие, презрение по отношению к тем, кто значительно слабее и беднее ее. Она стала дороже одеваться, смотреть на всех свысока. И очень медленно в ее круге остались только самые богатые и способные исполнять все ее желания.

– До того как начать рассказывать тему нашего урока, я хочу вас познакомить кое с кем, – начинает директор, введя в ступор некоторых моих одноклассников.

– С кем же, мистер Лоуренс? – томным голосом спрашивает Серпентайн, закинув ногу на ногу.

Неловко сглотнув от вида длинных ног Сирены, выглядывающих из-под парты, мистер Лоуренс отодвигает воротник рубашки.

– Так, – кашлянув, продолжает мистер Лоуренс. – Дело в том, что с сегодняшнего дня у вас в классе новый ученик.

При слове «ученик», почти у всех моих одноклассниц глаза загорелись предвкушающим огнем. Почуяли шакалы свежую кровь.

– Пожалуйста, заходи, – говорит мистер Лоуренс в сторону двери.

И через мгновенье все девушки в классе произнесли совместное «Ох». Даже, как бы это удивительно не звучало, я. Потому что то, что вошло в наш скромный класс биологии, даже не должно было находиться здесь. Оно должно, как минимум, храниться в стеклянном куполе, что бы никто не смел прикоснуться. Или на самом высоком выступе Голливуда. Но точно не в старшей школе Стронгхолда.

Высокий парень с широкими плечами, узкой талией и спортивными ногами. Наверно где-то на голову выше меня. Потому что до двери ему оставалось сантиметров двадцать. Светлая кожа буквально светилась на солнце. Черные волосы сбриты у висков, и небрежно растрепаны на макушке. Цвет глаз мне не было видно из-за густой челки, упавшей ему на глаза. Прямой нос с горбинкой, очевидно ни разу в жизни не сломанный. Тонкие губы расслаблены, но не изогнуты ни в какое-либо подобие улыбки. Вот что-что, но доброжелательности в этом парне точно нет. А его черная рубашка, черные низкие джинсы и грубые ботинки, только подтверждали это. Одной рукой он перекинул через плечо черную кожаную куртку, а другой держал лямку рюкзака на другом плече.

– Поздоровайся со своими новыми одноклассниками, – невольно прерывает мистер Лоуренс повисшую тишину кабинета.

И тут же начинается классическая ситуация. Девчонки перешептываются и стреляют кокетливые взгляды в сторону новенького, а парни бросают на него грозные взгляды, почувствовав соперника.

– Привет, – от этого хриплого баритона, кажется, даже у меня побежали мурашки по коже. – Я Демиен Глум. Недавно приехал в этот город.

И замолкает. Директор нервно поглядывает на новенького, видимо ожидая от того чуть больше деталей. Похоже, что даже директор ничего о нем не знает.

– Ничего больше не хочешь сказать, Демиен? – спрашивает мистер Лоуренс, и Демиен, устало, словно это слишком великая честь для такого человека, как наш директор, поворачивает голову на мужчину.

– Я не привык просто рассказывать себе, – говорит он мужчине, а потом поворачивает голову на класс, застывший в нерешительности. – Но могу ответить на некоторые вопросы.

Класс сразу как-то оживился, конечно кроме меня, до сих пор пребывающей в шоке. А также кроме Питера, который почему-то, не в свойственной для него манере, молчит, угрюмо смотря на новенького.

– У тебя есть девушка?

– Ты один в семье?

– Где твои родители?

– Занимаешься ли ты спортом?

Доносится из разных сторон класса. А я, устало опираясь локтем о стол, закрываю глаза, пытаясь не закатить их, как обычно. Вот зря он это сказал. У нас сейчас не урок биологии будет, а викторина вопросы-ответы-о-жизни-новенького. И тем более, что-то мне подсказывает, что последний вопрос, заданный с задних парт кем-то из парней, самый тупой. Неужели по тому, что у него кубики можно увидеть даже через рубашку, не натолкнуло их на мысль о том, что ими его не природа наделила. Но по тому, что мне видно в небольшом разъеме между моими пальцами, кажется, что именно природа ему их и подарила.

Поднимаю глаза, что бы как раз увидеть, ка новенькому идет кривая ухмылка, которая, по-любому, сводит всех девчонок с ума. Но на мой мозг эта улыбка пока не влияет. Почти.

– Давайте помедленней. Я не успеваю. Да, я один в семье. Нет, у меня нет девушки. Мои родители сейчас находятся в Лос-Анджелесе. Занимаюсь плаваньем, лакроссом и футболом.

Вот это да, –