этих трех личностей, в понимании Вайолет сделали их чуть ли не великими и ужасными представительницами рода фейского. На самом же деле, они были довольно щуплыми и безобидными с виду, хотя то, что Вайолет уже успела о них услышать, не позволяло в полной мере ее прирожденной осторожности недооценивать их потенциально угрожающую сущность.

Возьмём, к примеру, Луизу, которая, как и Вайолет перевелась из совершенно другой по своим принципиальным особенностям школы. Из плюсов этой школы можно было назвать, разве что, консервативные и жестокие требования к внешнему облику и дисциплине, если кому-то это нравится.

Луиза являлась теперь здесь наиболее зловещей фигурой, она много молчала, но уже своим молчанием наводила на всех ужас и вызывала трепет. Дело в том, что ее имя было связано со щекотливой ситуацией, породившей громкий скандал, связанный с обманом и наведением сложной порчи и проклятья на одну из учениц.

Предполагалось, что Луиза что-то сделала с одной из своих одноклассниц из-за той критики, которой та подвергла фигуру Луизы. Все эти довольно необоснованные беспочвенные обвинения натолкнулись на тройку с минусом по порче и проклятьям, которая неизменно сопровождала Луизу с самого начала появления этого предмета в ее школьной программе. Хотя потом и было установлено, что сама предполагаемая жертва происков Луизы перебрала специальной пыльцы для похудения и отравилась именно ей, последствия этого скандала породили долгоиграющий неприятный резонанс и осадок, из-за которого Луиза сюда и перевелась по собственной инициативе. Пожалуй, оценку по порче и проклятьям ей все же тогда занижали, о чем свидетельствовал уже другой случай, о котором, возможно, уместнее будет упомянуть чуть позднее.

Вайолет считала ее пугающей загадочной личностью, обладающей как отталкивающими, так и притягательными чертами. Действительно, хотя фей и основательно фундаментально учат пакостить человеку во всяких мелочах под видом добрых дел и помощи с благими намерениями, друг друга они обижать точно так же не должны на полном серьезе, к подобным проявлениям общество этого маленького фейского мирка относится крайне неодобрительно.

Тем не менее, с точки зрения этого же общества новая школа Луизы была значительнее более перспективной, совсем скоро Луиза, как и все они, должна быть представлена ко двору и пройти собеседование у самой Королевы Фей. Именно поэтому преподаваемый феечкам материал здесь не ограничивался исключительно сведениями о людях и обучению взаимодействию лишь с ними. Кроме того, как лучше творить под видом добрых дел многочисленные мелкие пакости людям, фей учили здесь правилам поведения при фейском дворе, фейским танцам, пению и литературе.

Сейчас Вайолет как раз присутствовала на одном из таких уроков литературы, который был в самом разгаре. Взволнованная Вайолет последовательно и с любопытством рассматривала кабинет, доску, вид из окна и своих многочисленных новоиспеченных одноклассниц. В классе сейчас собрались почти исключительно одни только феи, при этом такую компанию разбавляли только два фея, которые, разумеется, дружили. Феи уже привыкли к ним и сильно не досаждали, а новенькой Вайолет и в голову бы не пришло, учитывая ее психологическую даже не по возрасту в 114 лет зрелость, как-то лишний раз их цеплять и доканывать. В других классах феев было чуть больше, но их готовили к несколько иной карьере, в которой было больше специфического и сложного для освоения и понимания материала.

В улыбке Луизы была бездна недосказанности, а в любой, даже самой незначительной, реплике, сказанной нейтральным тоном, угадывался какой-то подтекст, который хочется разгадать. Вайолет была скромной молчаливой феей с богатым внутренним миром, который заполняли для нее герои книг и сказок. Тем не менее, до ее перехода в "ШМПЛ" ее крайне проблематично было причислить к блестящим ученицам. У нее были весьма средние показатели, несмотря на то, что она обладала всеми данными, располагающими к тому, чтобы стать отличницей. Ее характерными чертами была замкнутость, интровертность, внимание, сосредоточенность и любовь к книгам. Она прекрасно осознавала свои достоинства и недостатки, превосходно понимая, что ей недостает таланта, живой страсти и жажды к экспериментам. К тому же, она боялась что-то сделать или сказать, чтобы не задеть других фей, не потревожить осиное гнездо и не нажить себе проблем. Поэтому она и здесь продолжала с осторожностью рассказывать о себе и не спешила сближаться с другими феями, которые могут высмеять ее или навредить ей в своих интересах или даже просто ради смеха. Сами эти феи внешне вели себя проще некуда, видимо, ожидая такой же простоты и от нее.

Как и во всех небольших группах, в школе была иерархия, которая мало чем отличается от того строения небольшого мирка класса, который можно встретить и в любой другой обычной человеческой школе. Как и там, достаточно деструктивные и саморазрушительные представления о крутости были ей понятны как нельзя лучше, к ним она относилась сдержанно и с изрядной долей здорового скепсиса, хотя и с сожалением, но без особого фанатизма по поводу того, что им абсолютно не соответствует.

Продолжая рассматривать своих новых одноклассниц, она сопоставляла свои и их сильные стороны, но не пришла к единому мнению и однозначной оценке ситуации, чтобы определить стратегию своего дальнейшего поведения здесь. Слишком многого она пока не знала наверняка. И я вовсе не о том, что сейчас начитывал им всем преподавательница Серафима.

В целом, эти юные феи казались ей красивыми и очень разными, но при этом потенциально опасными из-за своей неотъемлемой склонности к изобретению злых необдуманных шуток, мстительности и коварству, которые уже довольно разумная для своих лет Вайолет угадывала за их милыми личиками и очаровательным жеманством, изысканной вежливости и мелодичной речью. В отличие от представителей противоположного пола, Вайолет они не вводили в заблуждение, так как она, хотя бы, на своем богатом опыте с теорией давно приобрела привычку относиться ко всему, что выглядит чересчур неестественно притягательно, с опаской. Она умела критически оценивать любое явление, проверяя его сущность логическим путем, никому не веря и во всем сомневаясь.

Пока она лишь оценивала их аккуратность, продуманность наряда, внимательно наблюдая за всем, что они при этом делают. В основном, они выглядели раздражающе аккуратно и картинно красивенько, как будто оделись во все новое, идеально причесались и взяли на урок все самое новое, все только что с конвейера, как и они сами. Придраться ей было почти не к чему. Если и были какие-то особенности, в них можно было найти скорее что-то своеобразное, чем однозначно отталкивающее и не являющееся привлекательным.

Все это время рассматривания для Вайолет сопровождалось заунывной монотонной речью учительницы литературы с сонным флегматичным лицом, к внешности которой Вайолет быстро утратила