Воцарилось молчание. Он смотрел на меня, не зная, как теперь вести себя с ничего не помнящей женой. А я мысленно планировала дальнейшую линию поведения со своим… супругом.

Господи, я все-таки замужем! Пусть за другим человеком, но тем не менее…

— Что последнее ты помнишь? — спросил Глеб.

Я наморщила лоб, делая вид, что вспоминаю, а сама промямлила:

— Я… не знаю… правда. В голове каша…

— Ладно, ладно. Не напрягайся так. Лучше ложись обратно в постель, полежи. Тебе нужен отдых. Уверен, воспоминания рано или поздно вернутся. А пока не стесняйся, спрашивай, что хочешь, отвечу на любые вопросы.

Весьма ценное предложение, но вряд ли простому стражнику может быть известно что-то о перемещении душ.

А вот лежать в постели я не собиралась.

— Где мои вещи? Хочу одеться и позавтракать.

Мужчина с сомнением посмотрел на меня, не желая соглашаться с моим решением.

— Не бойся, ничего со мной не случится! — уверенно заявила я. — Или ты собрался меня с ложечки кормить?

По его лицу было видно, что именно это он и собирался делать.

Ох уж эта забота! Я уже начинала сомневаться в том, что потеря памяти — верная тактика.

— Ты же не думаешь, что сидение или, точнее, лежание в четырех стенах вернет мне память? Мне кажется, чем больше я смогу увидеть всего, что так или иначе касается моей жизни, тем быстрее смогу все вспомнить.

— Да, возможно, ты права, — нехотя согласился он. — Тогда я пойду позову горничную. Она тебе поможет, — и вышел из комнаты, ненадолго оставив меня одну.

Горничную?

Наличие прислуги в доме меня сильно удивило. Я полагала, что Глеб — простой стражник, а Инна — такая же простолюдинка. Но видимо, все совсем не так просто.

Тем не менее, сам дом был небольшим — всего два этажа. Потому и штат прислуги был весьма символическим: горничная, повар и садовник.

И все же мое положение облегчало то, что не придется заниматься хозяйством самой. Вряд ли бы я справилась. А если Инна все это умела, то даже потеря памяти не помешала бы девушке успешно справляться с бытовыми делами. Вот тут бы я и прокололась.

Но пока все было более или менее привычно, и мне оставалось только радоваться небольшому количеству людей и отсутствию пристального внимания с постоянными перешептываниями за спиной, что неизменно сопровождало меня в любом уголке Зимнего дворца.

Завтракали мы в светлой столовой на первом этаже. Легкие занавески на окнах развевались на ветру, пропуская в комнату свежий воздух и запах свежескошенной травы.

Помешивая чай ложечкой, я решилась разузнать побольше об Инне.

— А чем я любила заниматься? Может, привычное занятие поможет мне вернуть память?

Муж оторвался от газеты и с нежной улыбкой посмотрел на меня.

— Искусство. Ты очень любила искусство.

— Я занималась пением? Или музыкой? — уточнила я.

Глеб нахмурился. Видимо, решил, что при слове «искусство» я сама вспомню, чем занималась.

— Не совсем. Ты работаешь в художественной галерее. Изобразительное искусство — твоя страсть.

Я едва сдержалась, чтобы сохранить относительно невозмутимое выражение лица. Но как же меня перекосило внутри!

Я, как принцесса, пусть и не совсем настоящая, должна была обладать всеми положенными истинной леди знаниями и умениями. Писать картины, сочинять стихи, вышивать крестиком, плести бусы, играть на рояле и виолончели, танцевать десять видов вальса, ездить верхом и даже плавать. Однако, к своему стыду, распыляясь на все сразу, ни в одном из этих занятий особых успехов я не достигла. А тут целая галерея!

— А что, я сама создаю все эти… произведения искусства? — повертела головой, озираясь. — И что-то я не наблюдаю в этом доме ни одной картины…

— Еще до свадьбы мы с тобой договорились, что все твои работы будут храниться в мастерской в галерее. Ты решила, что так будет удобнее. Все равно большую часть времени ты проводишь там. А вообще, если хочешь, можем съездить туда. Думаю, тебе будет полезно увидеть плоды своих трудов. Может, и память быстрее вернется.

Я попыталась благодарно улыбнуться, но вышло как-то натянуто. Если мне придется писать картины, это будет полный провал…

— Обязательно! Только, если не против, давай не сейчас. Мне кажется, не стоит с этим спешить.

— Как знаешь, — пожал плечами Глеб и уткнулся взглядом в газету.

Мое внимание привлекло название заголовка с первой страницы.

— «Без ума от счастья», — прочитала я вслух. — О чем это? — хотя сама уже догадывалась.

Глеб вернулся на ту статью, о которой я спрашивала, и зачитал:

— «…принцесса София, приемная дочь нашего великого и глубоко почитаемого короля Леонарда, во время церемонии венчания потеряла сознание. Вероятно, юная леди была сильно взволнована столь важным событием и до глубины души очарована невероятной красотой своего жениха, прекрасного лорда Ясеня Мартовского. А может, не смогла до конца поверить своему счастью, ведь такой завидный жених…», — Глеб прервался и с сомнением взглянул на меня. — Слушай, тебе и правда это интересно?

Услышанное заставило меня поморщиться. Ясно, что ничего полезного я для себя из этой сомнительной статейки не почерпну, но все же…

— Продолжай, пожалуйста, — ответила я, хотя на самом деле хотелось попросить противоположного. Но вдруг там есть что-то важное?

Глеб обреченно вздохнул, словно я принудила его к чему-то криминальному, и пересказал оставшуюся часть статьи своими словами:

— В общем, принцесса София на собственной свадьбе упала в обморок и теперь наблюдается лучшими лекарями королевства. Как только она придет в себя, церемония венчания возобновится. Теперь твое любопытство удовлетворено, любимая?

— Да, спасибо.

Глеб кивнул и вернулся к тому, что читал до этого.

А я принялась обдумывать услышанное.

От Зимнего дворца до Эльтереса новости доходят с задержкой, и неизвестно, какова ситуация в данный момент. Если душа Инны в моем теле, то есть вероятность, что в эту самую минуту она уже очнулась. И наверняка недоумевает от происходящего.

Как она поведет себя, поняв кем стала, где находится, и что за люди ее окружают? Этого я предсказать не могла. Так же, как и надеяться на то, что свадьба между леди Осень и лордом Ясенем не состоится.

Думаю, король Леонард готов в крайнем случае выдать за Ясеня даже мое мертвое тело. Знать бы только, почему...

Но об этом можно подумать и позднее. А пока…

— Какие планы на сегодня? — поинтересовалась я.

Глеб свернул газету и отложил в сторону, а потом поднял на меня свои очаровательные глаза и посмотрел так пронзительно, словно в душу заглядывал. Я отвела взгляд, на мгновение испугавшись, что он может разглядеть что-то внутри меня, узнать сокрытую тайну. Но тут же мысленно отругала себя за глупые страхи — такое мое поведение вызовет лишь больше подозрений — и вновь посмотрела на него.