- А... как же я?

- А что ты? - он слегка наклоняет голову и сощуривает взгляд. - Ты вроде хотела быть со мной. Теперь будешь. Наслаждайся.

- Я больше не хочу...

- Больше тебя никто не спрашивает, Нимб.

- Что значит, меня никто не спрашивает? - я наверное с минуту отхожу от шока и возмущения, прежде чем задать мужчине вопрос. То есть, после всего того, что он мне наговорил в квартире, Карим считает, что может вот так вот прийти в палату и указывать мне, как жить? А я должна обрадоваться и согласиться? Может я и обрадовалась бы, если бы у него были какие-то чувства ко мне, если бы он сказал, что я ему нравлюсь, или что, ему хотелось бы попробовать ради нас двоих, но он ведь так не сказал. В его словах звучало только одно: ребенок - моя ответственность, а тебе придется быть со мной, потом что ты его мать. Как он вообще себе это все представляет? А как же Мадина, за которую он так трясся? А наши родители?

- То и значит. Мой ребенок отдельно от меня расти не будет. От матери я его тоже не собираюсь отделять. К тому же, одна ты не справишься.

- Ты меня совсем не знаешь... - сразу перехожу в защиту, но Карим и этого сделать мне не дает, сразу прервав все мои жалкие попытки.

- Я знаю достаточно. Если ты решила оставить ребенка, моего ребенка, напоминаю тебе, то с моим мнением тебе тоже придется считаться. И, наверное, Нимб, более разумно сейчас сделать так, чтобы лучше было именно ему. Ты считаешь ребенку будет лучше, если ты куда-то убежишь, будешь работать на какой-нибудь второсортной, в лучшем случае, работе, снимать халупку в три квадратных метра, затем родишь, и не факт, что сможешь его нормально содержать, особенно в первое время, пока он будет очень мал?

Я тяжело сглатываю, не сводя глаз со сводного брата, который, как всегда, уверенно аргументирует свою позицию, и что кинуть против этих аргументов, я не знаю, поэтому говорю первое, что приходит в голову:

- Попрошу помощи у мамы и Гаяса. Они же не вышвырнут меня. А там подумаю...

Карим усмехается и устало потирает глаза пальцами.

- Ты думаешь, что мой отец станет решать проблему с нашим ребенком? Ты действительно думаешь, что он вот эту ситуацию примет нормально? Даже если бы это было возможным, а это невозможно, просто знай это, но в принципе, ты сама скоро убедишься в том, что слезливой поддержки и быстрого прощения за случившееся от моего отца ждать не стоит. И так как твоя мать любит его, скорее всего, он и на нее окажет влияние. Эту проблему будем решать мы с тобой, а не кто-то другой, но как я уже сказал, даже если бы отец все же решил тебе помочь, как по-твоему должен буду вести себя я? Спихнуть на него ответственность за своего ребенка? Молча наблюдать, как ты одна с этим справляешься и молчать, что ты беременна от меня?

- Так было бы лучше всего, - я краснею то ли о гнева, то ли от обиды, но наверное больше всего мне стыдно перед мамой и отчимом, хоть они еще ни о чем не знают. Будет трудно им все объяснить, но я могу попробовать.

- Если ты так считаешь, то зачем Мадине сказала про ребенка? Думаешь, они идиотка и ничего не поняла?

В горле пересыхает, поэтому я решаю встать с постели и попить воды. На мне больничная сорочка на два размера больше, и несмотря на то, что мы с Каримом спали, и я жду от него ребенка, мне почему-то очень неловко сейчас сбросить одеяло и идти в одной сорочке до кулера. Я прижимаю ткань к себе и начинаю медленно подниматься, ставлю ноги на пол, но, к сожалению, к горлу тут же подступает тошнота, пространство перед глазами плывет, и я заваливаюсь набок, не в силах сохранить равновесие без опоры даже в положении сидя.

- Что ты делаешь? - Карим преодолевает расстояние между нами в два шага и укладывает меня обратно на постель, пройдясь теплыми пальцами по плечам. - Зачем ты встала?

- Пить хочу.

- Могла бы и попросить, - резко бросает мужчина и тут же направляется к кулеру.

Легкий запах его духов въедается в ноздри и как раньше вызывает волнение и напряжение в животе. Да что же это такое?! От отчаяния мне плакать хочется.

Налив воды в пластиковый стканачик, Карим подносит его мне, снова вторгаясь в мое личное пространство. Было лечге, когда он стоял дальше, а сейчас его близость меня подавляет и тревожит.

Пустой стаканчик Карим выбрасывает и снова обращается взглядом ко мне. Что он там говорил, насчет Мадины? Зачем я ей все рассказала? Да я была в таком состоянии, что на что угодно могла пойти в тот миг...

- Даже если твоя невеста все поняла, то ей наверняка все равно. Она не откажется от возможности выйти за тебя замуж.

- Это уже не имеет значения, потому что я не собираюсь жениться на одной женщине, когда другая решила родить от меня ребенка. Скандала можно было бы избежать, если скрыть, что ребенок мой, но скрывать я не собираюсь. Это слишком большое унижение для слишком большого количества людей. Для тебя, для моей семьи, для Мадины и ее семьи. Единственная возможность сгладить остроту скандала - показать, что между нами была не просто постель, что ты не шлюха какая-то. Для этого между нами все должно быть серьезно. Под серьезно я, разумеется, подразумеваю брак. Но для начала будет достаточно съехаться вместе.

Мне кажется, что я не могу дышать из-за всего того, что говорит Карим. Это просто сон. Я сейчас проснусь и все будет нормально. Не будет этих странных разговоров, я спокойно долечусь и уеду. Все будет хорошо у нас с малышом.

- Что за ерунда? Какой брак? Ты о чем, Карим? Ты же сам мне говорил, что похоти недостаточно, чтобы семью построить, а теперь предлагаешь пожениться? Ради ребенка?

- Похоти недостаточно, но мое предложение на данный момент - меньшее из всех зол.

- Я не хочу жить с тем, кто ко мне ничего не чувствует!

- Ты думаешь, я хочу жить с той, к кому я толком ничего не чувствую? - хмурится Карим, сунув руки в карманы брюк. - Ты только о себе что ли думаешь?

- Ты можешь заботиться о ребенке, не живя со мной...

- Я уже объяснил, почему этот вариант не подходит. И приходящим папой я быть не собираюсь.

- Господи, да ты так спокойно обо всем говоришь, будто ничего ужасного не происходит! - он действительно ведет себя достаточно сдержано и не проявляет лишних эмоций. Мне непонятны его чувства к Мадине, и что будет с ней. Это ведь странно? Но Карим, очевидно, считает, что ничего странного в его поведении нет.

- А что я должен делать, по-твоему? Плакать? Крушить палату? Орать? Да, это, конечно, поможет решить проблему.

Я прикусываю губу и в отчаянии откидываюсь на подушки. Слезы все-таки текут по щекам. Не хочу плакать при нем снова, но иначе не получается. Внутри опять слишком много чувств, с которыми я не могу справиться.

- Не нужно плакать. Тебе нельзя нервничать. То, что я тебе предлагаю, это единственно верное решение. Я не могу тебе обещать любовь, Нимб, но заботиться о тебе и о ребенке я всегда буду. Любить его я тоже буду. Сейчас тебе нужен покой и стабильность, чтобы выносить здорового ребенка и спокойно родить. Любые стрессы, в том числе бегство в неизвестность, могут навредить. Кроме того, куда бы ты не убежала, я все равно тебя найду. Из-под земли достану и верну назад, но разговаривать мы уже будет по-другому, если ты попытаешься скрыть моего ребенка и лишить меня возможности воспитывать его. Подумай сейчас о своем здоровье и о нем. Слезы тут не помогут. Мы оба совершили ошибку. Нам обоим за нее расплачиваться. Не только мне, и не только тебе. И другие в нашей ошибке тоже не виноваты. Как мой отец, например, Мадина, твоя мать, наш ребенок.