Кроме радиотехники эта программа предусматривала и занятия прикладной химией – пора было начинать готовиться к производству капсюлей. Подумав, император отвел себе две недели на решение – что окажется проще и дешевле в местных условия. Гремучая ртуть или составы на основе бертолетовой соли? Потому как генератор уже есть, получить хлор методом электролиза соляного раствора нетрудно, а уж пропустить полученный газ через подогретый раствор поташа – и вовсе простое дело. Вот только как бы все это потом замаскировать? Не производство, с ним все ясно, пропускная система уже работает на Нартовском заводе, хоть он и не достроен. Нет, с использованием-то как быть? Ведь секретное оружие перестает быть таковым почти сразу после его применения в боевых условиях.

Поразмыслив, Новицкий решил, что саму идею капсюльного воспламенения не спрячешь. А вот состав и способ получения инициирующего вещества – можно! И нужно.

Сергей вспомнил одну довольно сложную для понимания, но все равно интересную фантастическую книгу, прочитанную им еще до учебы в Центре. Там люди с монгольскими именами жили в каком-то странном квадратном мире, разбитом на множество мелких и тоже квадратных островков, а посередине мира было ядовитое море. Так вот, порох в том мире получали сушкой некоего прибрежного растения. Значит, и у нас будет то же самое, только в отношении начинки для капсюлей. Пусть, например, на севере Архангельской губернии растет разрыв-трава. На что она похожа? Ну, такая… эдакая… в общем, с листьями. Так вот, если ее аккуратно выкопать в ночь на полнолуние, корень сначала долго кипятить в моче молодого поросенка, а потом высушить, то после этого он у нас и будет взрываться от удара. Достаточно? Как-то не очень, вздохнул Новицкий. Желательно, чтобы вполне возможные неудачи желающих развернуть производство инициирующих взрывчатых веществ имели железное объяснение. Типа люди спутали разрыв-траву с… да с чем же? Например, с камалейником. Он на нее очень похож, но у него цветы маленькие и синенькие, а у разрыв-травы – побольше и скорее голубые. Впрочем, и то и другое растение цветет очень редко, только в ночь на Ивана Купалу.

Император достал лист бумаги, взял карандаш и приступил к составлению черновика указа о срочной посылке экспедиции под Архангельск, за корнем разрыв-травы. Причем это будет настоящий, а не фиктивный указ, и экспедиция действительно отправится именно туда. Потому как трава – она, конечно, травой, но и огнеупорная глина лишней не будет.

Еще в будущем, сразу после утверждения решения о том, чье место Сергей займет в восемнадцатом веке, он задумался, какое бы чудо-оружие туда привнести. И после недолгих размышлений остановился на ракетах. Молодой человек просто не понимал, почему эти замечательные вещи были впервые массово использованы только в тысяча восемьсот седьмом году, когда англичане сожгли ими Копенгаген. Ведь примитивнейшее же устройство, Сергей сам не раз делал небольшие модели, улетавшие аж на полкилометра! И если вместо шеста сзади снабдить их стабилизаторами, то вообще получится вундерваффе. Эффективное даже против живой силы противника, ведь тогда повсеместно использовался плотный строй. А уж при осаде крепостей – и вовсе не заменимое. В силу каковых соображений в планшетах имелось немало материалов по изготовлению пороховых ракет.

Для того чтобы понять, сколь невелика их реальная ценность, понадобилось совсем немного времени. Если точно, то минут пять. И произошло это сразу после того, как император решил резко интенсифицировать стрелковую подготовку Семеновского полка. Как только он сообщил, чего желает, ему тут же поведали, сколько это будет стоить, и озвученные цифры ставили жирный крест на всех мечтах о реактивной артиллерии.

Самым дорогим и дефицитным компонентом пороха была селитра. В основном ее получали в специальных селитряных ямах, куда складывались навоз, солома, иногда трупы животных, все это засыпалось землей и гнило несколько лет, пока образовывалась селитра. Причем для ускорения процесса эту мерзость полагалось время от времени откапывать и ворошить. Правда, селитра выходила в основном кальциевая с примесью натриевой, так что ее еще приходилось кипятить в растворе золы для замещения натрия калием. И все равно получалась дрянь, порох из которой был не очень мощным, но зато весьма гигроскопичным. Совсем недавно вместо золы начали применять какую-то горную соль с Урала, которая, по предположениям Новицкого, являлась хлористым калием. Селитра стала получаться лучше, но и ее цена тоже выросла.

И, наконец, можно было купить индийскую селитру у англичан. Это был более или менее чистый нитрат калия, но цена! В общем, прейскурант выглядел примерно так:

самая дрянная и самая дешевая селитра из буртов – около десяти рублей за пуд;

она же, только обработанная уральской солью, – двадцать пять рублей;

индийская селитра – порядка сотни рублей за пуд, да и то не всегда: последнюю партию пришлось покупать по сто тридцать.

И это при том, что очень хорошая корова стоила рубль, а за гривенник в придорожном трактире можно было отлично пообедать, причем не одному, а с компанией. Какие уж тут ракеты! Ведь для доставки одного и того же веса к цели им требуется в разы больше пороха, чем пушкам. Да и самих их надо много – по некоторым сведениям, для сожжения такого не слишком большого города, как Копенгаген, потребовалось сорок тысяч штук. Да так на первой же самой маленькой войнушке разоришься! Понятно, почему даже богатые англичане, которым к тому же индийская селитра обходилась дешевле, нежели всем прочим, решились на массовое применение ракет только в начале девятнадцатого века.

Так что Сергей со вздохом отложил создание ракетных войск на отдаленное светлое будущее и начал думать об устройствах, которым для доставки снаряда к цели требуется минимальное количество пороха. В настоящее время это были мортиры. Несколько позже пальму первенства у них перехватят минометы. Но все равно с селитрой надо что-то делать, в этом нет никаких сомнений. Собственно, Новицкий уже представлял, что именно, но из-за возни с маяком дело было отложено до ее завершения. И, значит, наступила пора заняться им вплотную.

Молодой царь хотел основать Московский Императорский университет. Разумеется, он знал, что один уже есть в Питере, он был основан Петром Первым незадолго до смерти и сейчас называется Академическим. Более того, во время прошлогоднего визита в северную столицу император даже подкинул ему денег, но в Москве он собирался устроить нечто совсем другое.

Первым и главным отличием должно было стать то, что преподавать в нем будут исключительно российские подданные, ведь университет планировался закрытым учебным заведением. Правда, вопрос, где их взять, пока оставался открытым. Не то что профессоров – из шести потребных деканов в наличии имелось всего два с половиной!

Ясное дело, что руководить механическим факультетом придется Нартову, тут и думать не о чем. Второй бесспорной кандидатурой был Витус Беринг, полгода назад вернувшийся в Москву из первой камчатской экспедиции, в процессе которой был почти открыт Берингов пролив. Почти – это потому, что бот «Святой Гавриил» шел вдоль российских берегов, и моряки не могли сказать, сколь далеко на восток простирается море, за которым вроде должна находиться Америка. В общем, вопрос, кому быть деканом географического факультета, особых сомнений не вызывал.