его ноздри – прохладным он втекал внутрь, тёплым вытекал наружу. Внутри его тела всё тихо и незаметно продолжало свой труд, рядом был загадочный, весёлый и волшебный прапрапрадед, и было некуда спешить. И потихоньку на сердце у лисёнка начало становиться всё спокойнее и спокойнее, пока внутри него не наступила тишина.

И была эта тишина такая ласковая, что малышу не хотелось оставлять её. Как будто тёплое море мягко качало его на своих волнах. А может быть, это были добрые лапы мамы. Долго-долго сидел он так. А когда тишина всё-таки начала ускользать от него, он открыл глаза. И тогда он удивился миру, словно увидел его в первый раз.

Он раньше и не замечал, какие резные листики у клёна – как будто лапы искусного мастера поработали над ними. В преддверии осени на этих листьях стали появляться жёлтые пятнышки, и они трогательно походили на седеющих, но бодрых стариков. Они танцевали медленный вальс на сцене глубокого-глубокого синего неба. Невидимый оркестр кузнечиков и цикад играл им музыку, и высокие травы кивали пушистыми белыми кисточками в такт. И не только они, ведь эта музыка струилась рекой через весь мир, и все существа, большие и маленькие, кружились в её потоке. Даже коршуны – извечные враги маленьких лисят – и даже назойливые мошки участвовали в этом великом кружении. Все они там были нужны и важны – никого нельзя было убрать из танца. И лисёнка тоже нельзя было убрать. Он ощутил себя важной частью огромного и удивительного мира. И этот мир был добр к нему.

Он снова закрыл глаза, и ему показалось, что внутри него сияет маленькое солнышко. И ему почему-то подумалось: а вдруг он сам – просто лучик этого солнышка, как солнечные зайчики на стене? От этой мысли он засмеялся. Старый лис одобрительно посмотрел на него.

– Вот это, друг, и есть настоящий лисий огонь, – сказал он. – Те огоньки, что мы зажигаем по вечерам, – это всего лишь его тусклое отражение. Как луна отражает солнечный свет.

Тут маленький лисёнок приметил, что это уже не первый раз, когда старец ответил вслух на его мысли. Как же это у него получалось?

– Ты уже и сам разобрался, – ответил старый лис. – Это потому, что мы с тобой – часть одного целого.

«Вот это да», – подумал лисёнок. Ему пришло в голову, что если это так, то он может быть с мамой прямо сейчас – не надо ждать до вечера. Он зажмурился и постарался вообразить её как можно лучше. Но увидеть её не удалось. Вместо этого лисёнку представилось, как устала она на работе и как тяжело будет ей наводить порядок, когда она придёт домой.

– Надо помочь маме! – воскликнул маленький лис. Старик одобрительно кивнул.

Вместе они собрали игрушки с пола, сложили их в коробку и задвинули под кровать. Маленький лис поправил покрывало на постели. Затем они полили все цветы, протёрли от пыли все полочки и даже подмели пол. Потом старик взялся мыть посуду, а лисёнок стал носить ему в зубах пустые кружки с кофейным налётом, что забыл возле компьютера папа-лис. Лисёнок диву давался – раньше он никогда не любил работу по дому. Но сейчас дело спорилось, и работать было весело. Может быть потому, что он заботился о дорогой маме?

– Так оно и есть, – ответил его мыслям прапрапрадед, вытирая чистые тарелки узорчатым полотенцем. – А вообще-то почти что всякое дело можно делать радостно.

– Правда? – удивился лисёнок.

– Правда-правда. Секрет в том, как это делать.

Старик весело посмотрел на расписную каёмку тарелки, по которой бегало отражённое солнышко. Затем он аккуратно поставил тарелку на полку и продолжил:

– Скажи-ка, случалось ли с тобой такое. Тебе сказали что-то делать, а тебе не хочется. И ты делаешь это дело тяп-ляп, лишь бы поскорее закончить. А оно всё не заканчивается: тя-я-я-я-янется и тя-я-я-я-янется, и нет этому несчастью ни конца, ни края. Ну-ка, было ли так?

Маленький лис энергично закивал, потому что с ним это происходило всё время. Старый лис взял следующую тарелку и шустро заработал кухонным ёршиком, подняв в раковине маленькую гору пены.

– Так знай, друг: когда такое творится, то половинка тебя, считай, убежала куда глаза глядят. Чтобы спрятаться, стало быть, от дела. И получается, будто ты наполовину только живой. А наполовину живым быть разве здорово?

Лисёнок покачал головой.

– То-то и оно. А бывает, делаешь дело для кого-то дорогого. И пока делаешь, представляешь, как они обрадуются. Как увидят твою работу, и засияет их улыбка. Тогда и начинается волшебство.

– Значит, и тут тоже волшебство? – не поверил лисёнок.

– А ты как думал? Когда так работаешь, то забываешь о себе, – и старый лис принялся отмывать чайную чашку. – Как кусок сахара растворяется в чае, так и ты растворяешься в работе. Тут-то солнечные зайчики берут тебя в свою игру, а мошки, листики и звезды танцуют с тобой один танец. Ты разве ещё не понял, что такое подлинное волшебство?

– По-моему, нет… – протянул лисёнок.

– Тогда вот тебе главный секрет лисьей магии: подлинное волшебство – это единство.

«Вот это да, – подумал маленький лис и повторил про себя: – Подлинное волшебство – это единство». Как и полагается настоящей магической формуле, эта фраза звучала таинственно и непонятно. И в то же время, протирая окно и глядя, как пылинки пляшут в луче света, он чувствовал, что секрет тут не так уж и сложен.

– А скажи мне вот что, – спросил он у прапрапрадеда, – какая работа самая интересная? Кем мне стать, когда я буду большим?

– А кем бы ты хотел быть?

– Садоводом, – ответил лисёнок. – И ещё астрономом и лисобусом. – И он принялся рассказывать про преимущества каждого вида работы, а старый лис продолжал уборку и кивал.

– Сердце подскажет тебе, кем стать, – сказал он, когда малыш выбился из сил. – Но знаешь что? Не торопись взрослеть.

– Почему это?! – воскликнул лисёнок, чувствуя, как прапрапрадед замахнулся на самое дорогое.

– Когда я был маленьким лисом, – задумчиво сказал старик, – я очень спешил стать подростком. Когда я стал подростком, я очень спешил стать взрослым. Когда я стал взрослым, я очень спешил стать солидным и уважаемым. Когда я стал солидным и