послушник, чем настоятель церкви, который был уже немолод. Это не мое тело, а значит и парится не надо!

Иногда отрицать очевидно много проще, это по крайней мере позволяет отвлекаться на более насущные вопросы. Такие как то, что похоже, я ждал не зря. Спокойное выражение лица Лже-Казимира изменилось на гримасу внутренней боли и он все же смог открыть глаза. Глаза сами метнулись к небольшим часам на руке парня. В раздумьях пролетели два часа.

— Ты меня совратить пытаешься? — Сказал он похоже первое что пришло на ум, увидев любовно подобранный церковным послушником наряд.

— Если тебе настолько больно что ты хочешь чтобы тебя просто добили, то мог бы просто попросить — Огрызнулся я в ответ, давая понять что за такие шутки можно и огрести. — А теперь слушай сюда, Казимир. Мне. Нужны. Ответы!

Глава 2

(80). Долгожданный праздник

Он сделал странное движение, после чего попытался встать. Видимо не хотел лежа со мной общаться. Руки парня напряглись, значительно проступив мышцами сквозь рукава, грозя порвать их к чертовой матери если напрячься еще немного. Видя, как ему тяжело, только и оставалось, что подойти, да помочь.

Вот только он резко схватился за меня мертвой хваткой, поднес голову вплотную к уху и тихо прошептал, опасаясь даже не стен а самого воздуха.

— Доберемся ко мне и я все скажу. Не говори ничего важного здесь, все тайны перестанут быть таковыми стоит им покинуть твой рот.

А потом отпустил, дав мне на почти негнущихся ногах отступить ближе к стенке. Напугал, зараза эдакая. Еще и отложил все на потом, черт. Ради чего я тогда здесь вообще тусовался все это время? Лучше бы спрашивал когда могу это злачное место покинуть. И если даже тогда Лже-Казимир не проронит ни слова… ну что ж, я хотя бы пойму что рвал жопу ни за что.

Ну, раз здесь все было глухо, оставалось только вскрыть конверт, что я положил на небольшую тумбочку рядом с кроватью не такого уж и больного парня. Да, было видно, с каким напряжением он заставляет свое тело двигаться, которое все хрустело от натуги, но все же это много лучше чем то страдание, которое он изобразил дабы меня подманить.

Печать на сургуче была все та же, церковная, крест с семью концами. Было бы странно, попади сюда что-то иное. Потому что я уже уяснил, насколько церковь не любит дворян, раз буквально хочет нахрен их всех вынести вперед ногами. Подозреваю что там может быть. Инструкции. Один лишь косой взгляд на аккуратно сложенный листок бумаги и даже по обрывкам слов можно было понять, что я угадал.

Дочь моя, можешь отдыхать здесь здесь или же в другом месте. Обвинений в твою сторону нет, улицы для тебя безопасны. Но в академию тебя я заклинаю не возвращаться. Там ты найдешь лишь проблемы и в целом будешь мешаться. Я запрещаю тебе явиться туда и одним своим присутствием перетягивать так нужное сейчас нужным людям внимание. С помощью моего ходатайства ты освобождена от занятий до конца этой декады, так что расслабься, подумай о жизни, побудь с родными. Думаю за это время и у тебя мозги прочистятся и страсти улягутся. По возвращению жду в своей обители.

Ну, чего и следовало ожидать. Раздают уже приказы так, будто я действительно собираюсь им следовать. С другой стороны, кто не будет рад внезапным выходным? Наверное все же я, ведь понятия не имею, что в них нужно делать. Слишком сильно погрузился в дела академии которая, если ты правда хочешь стараться, практически не дает продохнуть.

— Не хочешь прогуляться с Анной по городу? Заодно обсудим кто ты вообще такой.— Подкинул я ему предложение, от которого он не должен отказываться. Потому что я помню этот взгляд безумца, который готов был объявить войну хоть всему миру лишь бы спасти одного человека.

— Было бы неплохо — С небольшой паузой прокряхтел он. — И у вас же сейчас я так понимаю дома нет? — Тыкнул он в проблему.

Скорее даже не в проблему а в огромных масштабов трагедию. Ведь если я хочу, чтобы Анна была в безопасности, мне как бы не у себя ее держать нужно под постоянным наблюдением. Чертов церковник уже сказал что Иоанна сажать не собираются. Буду ли я давать новый повод отобрать у меня сестру? Ну уж нет!

Да плевать родная она этому телу, родная ли самому мне. Мое! А значит никому не отдам!

— Об этом мы тоже в дороге поговорим — Вспомнил я его слова о том, чтобы помалкивать о таком. Анну нужно или прятать так, чтобы никто не знал где она, либо тащить с собой. Настоящий владелец этого тела сдох в попытках обеспечить этой глупышке жизнь, было бы настоящим свинством не услужить ему хотя бы в этом.

Я поспешно ретировался из его комнаты, заодно захватив свое превращенное в лохмотья тряпье. Сжечь бы его конечно, с удовольствием бы смотрел как горит дорогущая пыточная машина под названием «моя женская одежда, снова ставшая меньше размером чем надо», да только не все разделят со мной этот вид развлечений. Выброшу на ближайшей помойке.

А письмецо кстати, будто поняв, что его дочитали, распалось на кучу маленьких чернеющих в воздухе и рассыпающихся чуть ли не на атомы кусочков. До земли не долетел ни один. Шпионство высшего разряда вступило в игру, это сразу видно.

Келья Анны была неподалеку, где она просто гипнотизировала стену, видимо, так и не найдя себе дела. Хотя, по маленьким подрагиваниям было видно, что ей просто страшно выходить отсюда. Поэтому, не говоря ни слова просто сел рядом и прижал к себе.

Она вела себя как кукла, лишившаяся кукловода, потому что оказалось абсолютно податлива. Лишь спустя почти полминуты начала оттаивать и хоть как-то отвечать на эти объятия. Когда у Казимира сидела она еще была более-менее на человека похожа. Видимо сейчас ее категорически нельзя оставлять одну.

Девушка постепенно скатилась до моей груди, где уже задержалась надолго. И просто беззвучно плакала, периодически подрагивая. Успокаивать я был не мастак, так что только и оставалось что гладить ее по голове и твердить как мантру фразу «все будет хорошо». Что-то нехорошими воспоминаниями из первого дня моего вселения в это тело пахнуло. Столько всего прошло а вернулся в этом отношении по сути к стартовой точке. И это бесило больше всего

— Братик, ты же не специально отрастил сиськи чтобы мне было сейчас не так хреново? — нашла она в себе силы произнести слабеньким голоском простую шутку.

Он был настолько малоразличим по сравнению с гулявшим среди всего этого камня сквозняком, что пришлось буквально по буквам восстанавливать то, что же она мне сказала. И я, помня слова Лже-Казимира, решил предупредить и ее.

— Нет, это чтобы задушить ими слишком наглую сестренку! — поддержал я это направление и сомкнул обе груди вокруг ее лица. — Хватит меня уже братиком называть, подумаешь постоянно носила мужское и дралась направо и налево. За это тоже задушу! — Сделал ей намек, настолько отрицающий то, за что я боролся, что страшно, как же я не скривился.

Рядом с ней мне было не важно что я делаю и насколько это странно. Я чувствовал как она ко мне тянется и требует поддержки. Так что здесь не возникало ни единой мысли по поводу того как я себя веду. Нормально я себя веду. Достаточно чтобы взбодрить человека передо мной!

Девушка нарочито посопротивлялась, говоря через смех, что ей не хватает воздуха и что я ее сейчас задушу. Все ей хватает, мою ставшую чувствительней кожу не обманешь, я чувствую горячий воздух выходящий из ее носика. Но полузаметный кивок ее головы. Зарывшейся в мою грудь по самое не балуйся. Я уловил. Поняла, ну и прекрасно.

Но все-таки пришлось отпускать несмотря на все веселье. Долго она свободой не воспользовалась, снова бросившись ко мне, сковывая в объятиях. Наши груди столкнулись, силясь выяснить, кто здесь теперь босс. Моя, к огромнейшему для меня сожалению, побеждала.

— Спасибо, что пришла за мной, спасибо что спасла меня, ты самая лучшая сестра на свете. Я почти поверила словам того урода, прости что сомневалась в тебе, прости-прости-прости!

Начался второй раунд слез, который я стоически выдерживал, служа одновременно и подушкой-антистрессом и носовым платком. Слышать, пусть даже в целях конспирации, такие