Разумеется, Сюзанна Вуалькен не обладала красноречием Кюстина, однако описывает она примерно тот же процесс общения приезжих французов с российскими чиновниками на границе. Вдобавок у французов вид русских мундиров пробуждал порой воспоминания «о роковой эпохе, когда прекрасная Франция находилась в руках казаков», то есть о вступлении русской армии в Париж в 1814 году (эти чувства испытал в Кронштадте Луи Парис, герой нашей главы пятой). Заметим, что прибывший в Петербург в том же 1839 году, в мае, сын баварского художника-баталиста Петера Хесса, Эуген Хесс, описывает ту же петербургскую процедуру совершенно спокойно и без всякого возмущения, как нечто само собой разумеющееся: «На корабль поднялся чиновник и проверил наши паспорта. После этого мы сошли на берег». Таможенники же, поднявшиеся на борт корабля в Кронштадте, поразили молодого Хесса только тем, что были «ужасно грязными». Впрочем, баварский художник прибыл в Россию по приглашению российского императора. Что же касается французов, которые приезжали в Россию по своей воле, они сталкивались с бюрократическими процедурами задолго до того момента, когда добирались до границы, причем свои требования к путешественнику предъявляли власти обеих стран: и французские, и русские.

Любой француз, желавший выехать за пределы Франции (в том числе, естественно, и в Россию), должен был сначала получить заграничный паспорт; выдавал его префект (глава) департамента или – в случае если речь шла о парижанине – префект парижской полиции. Провинциалам при этом надлежало представить аттестат от мэра своей коммуны, а парижанам – от комиссара полиции своего квартала; если проситель не был лично известен мэру или полицейскому комиссару, он был обязан представить двух свидетелей, способных удостоверить его личность. В паспорте непременно указывалась страна назначения. За получение паспорта следовало заплатить 10 франков (сумма довольно солидная; за 10 франков можно было пять раз пообедать в приличном, хотя и не самом роскошном парижском ресторане). До 1828 года префекты, прежде чем выдать заграничный паспорт, должны были получить на это разрешение от министра внутренних дел; после 1828 года для убыстрения процедуры их наделили правом выдавать паспорта самостоятельно, с обязательством отсылать списки получивших паспорта в министерство (к сожалению, списки эти, за очень редкими исключениями, не сохранились: их уничтожили в конце XIX века). Но когда речь шла о поездке в Россию, процедура усложнялась: из префектуры паспорт вместе со сведениями о просителе следовало передать в Министерство внутренних дел, оттуда документ направляли в Министерство иностранных дел, а оно передавало его для визирования в русское посольство в Париже. Визированный паспорт возвращался в префектуру парижской полиции или в мэрию по месту жительства соискателя. Без российской визы нечего было и думать попасть в Россию (впрочем, и это правило, как любое другое, знало исключения, о которых речь пойдет ниже).

Французские католические священники, желавшие въехать в Россию, вдобавок еще должны были представлять официальное свидетельство, что они не иезуиты (поскольку члены этого ордена были официально высланы из России в 1820 году), и получать разрешение на въезд от Священного Синода. Когда в 1829 году некий аббат Купелье попросил принять его в русское подданство, одного лишь подозрения в том, что он принадлежит к ордену иезуитов, оказалось достаточно для отказа: император «повелеть соизволил выслать его за границу», а пограничной службе приказал «иметь строгое наблюдение, дабы означенный иностранец в Россию пропущен не был».

Между прочим, условия перед французскими подданными ставила не только Россия; француз, собравшийся в Австрию, обращался за визой в австрийское посольство в Париже; тот, кто отправлялся в Германию, должен был получить визы от послов всех государств Германского союза, через которые он намеревался проезжать; своей визы на паспортах требовали Голландия и Пруссия; что же касается Англии и Соединенных Штатов Америки, то их виза была желательна, но не строго обязательна.

В мемуарной книге «Замогильные записки» (изд. 1849–1850) Франсуа-Рене де Шатобриан описал свою поездку в Австрию в 1833 году. Чтобы не привлекать внимания к своему путешествию, Шатобриан не стал обзаводиться новым паспортом и отправился в путь со старым, выписанным 11 месяцами раньше для поездки в Швейцарию и Италию и неоднократно использованным, о чем свидетельствовали многочисленные визы. Шатобриан проехал несколько стран и наконец добрался до Вальдмюнхена – деревни на баварско-австрийской границе, где его встретил австрийский таможенник – «злобный рыжий старик, похожий разом и на венского полицейского шпиона, и на богемского контрабандиста». В течение пяти минут он изучал паспорт Шатобриана, а потом «пролаял»: «Я вас не пропущу». Далее между писателем и таможенником состоялся следующий примечательный диалог: