у огненной реки. Куда не шагни, кругом белеют косточки храбрецов-удальцов, что перебраться хотели на ту сторону. Сызнова ни пройти не проехать, не перепрыгнуть преграду. Стал Митька думать думу горькую, да всё без толку. Тогда со злости бросил камень в воду. Не загорелся камешек, целехонький среди огня лежит…

Делать нечего, смастерил, как отец учил, дровни Митька, запряг в них богатырского коня и принялся свозить валуны неподъёмные со всей округи. Семь дней и ночей не спал и не ел парень, наконец-то, выстроил мост над огненной рекой. После беспробудным сном проспал он день и ночь и очнувшись после трудов праведных, поехал дальше. Теперь пешеходу и верховому без опаски там путь проложен.

Да не далече он отъехал, видит перед ним раскинулась молочная река-кисельные берега, с ручейками полными не студёной воды, а с ячменным пивом и зеленым вином, да в низине, средь лугов, выглядывают озёра с хмельным мёдом.

«Вот теперь-то отдохну, а высокая гора подождёт, чай не заяц, за море не убежит! Или я не заслужил? — думает парень, — Мост возвёл, через речку перелетел, мало ли сделал?»

Отпустил Митька пастись по зелёным полям богатырского коня, а сам принялся угощаться зеленым вином, а киселем закусывать…

День и ночь, беспробудно, гуляет парень, затем второй и третий день, во хмелю позабыл куда собирался, куда спешил. Тучи чёрные затянули всё небо, ветер холодный подул.

В глухую полночь, будит его ежиха и говорит:

— Вставай Митька, дело не ждёт! Богатырский конь нагулялся, пора нам в путь выступать!

Поднял буйную голову парень и отвечает:

— Отстань проклятая ежиха, я еще хоть денек погуляю, а после можно и в дальнею дорогу.

— Вот те на, то называл «государыня ежиха», а теперь гонишь «отстань проклятая». Без меня да козы-егозы так бы и сидел у отца за печкой, да тараканов давил. Что ж, коли мы тебе не угодили, так прощай Митька, а я с богатырским конем возвращаюсь назад. Поведаю Козе-Золотые Рога, что не сдюжил ты, слаб в коленках оказался.

Подумал Митька и спрашивает:

— А может есть что-то на земле, что отобьёт мою страсть к зелью? Не видишь, как тяжко мне оторваться от медов и хмеля, да наступить себе на горло!

— В себе самом порыскай да поищи подмогу! А мы будем в обратный путь собираться, без тебя, крестьянский сын!

— Постой госпожа ежиха!

Принялся Митька на заре валяться по утренней росе, так и пришёл в себя. Кое-как оседлал коня и в путь-дорогу. Вскоре сменилось три зорьки утренних и увидел крестьянский сын перед собой высокую гору, а на склоне её пасётся Олень-Дубовые Рога. Хотел Митька его арканом изловить, да не тут-то было, махнул олень прочь по чистому полю. Бросился за ним парень, день скачет, второй, на третий день выехали они на берег моря-океана. Бросился в пучину олень, хотел на дне морском спрятаться от Митьки, да тот смекнул и хвать его за дубовые рога, что не тонут. Вот так и одолел крестьянский сын Оленя-Дубовые Рога и повел его к березовый лес, каков уговор имелся.

Взмолился олень человеческим голосом, умоляет парня отпустить его на волю, а в благодарность сулит груду злата и серебра, да еще каменья многоцветные, да хоть целые царства-государства. Но не поддался уговорам Митька, привёл Оленя-Дубовые Рога к козе-егозе.

— Принимай, добычу, государыня, — говорит парень, — А мне передай то, что обещала.

— Не обманулась я в тебе, Митька, ты всё сдюжил, а теперь выбирай: скатерть-самобранку, меч-саморуб, волшебный клубок, что любой путь указывает, ковёр-самолет или может молодильные яблоки.

— По что мне самобранка, я печатные пряники не кушаю, а лучше простой каши наварю, как матушка учила, и буду сыт? Меч-саморуб крестьянскому сыну ни к чему, как и волшебный клубок, ведь солнце и луна подскажут мне куда идти. А вместо ковра-самолёта имеется у меня вполне справный конь. Яблоки-то мне за чем, век мой человеческий лишь только завязывается, а детки и внуки продолжат род мой?

***

Тогда, по уговору, и поведала Коза-Золотые Рога Митьке все свои славные сказочки да присказки, пословицы да поговорочки, старые былины да побасенки, да заветным молочком угостила. Мудрости набрался крестьянский сын, выведал что раньше было и что станет с землей нашей, и тут, как на грех, напала грусть-тоска на него.

Проспал Митька три дня и три ночи и в путь-дорогу у коза-егозы выпросился, горько вздохнул и говорит на прощание:

— Пойду-ка я по белу свету судьбу свою искать, да еще всю мудрость нашему народу поведаю.

— Иди, Митька, лучше к царю-батюшке, начни-ка с головы, а не с хвоста, а после и до простых людей доберёшься. Они ведь обучили меня грамоте и сказки свои поведали, не с неба ведь побасенки к нам попали!

Распрощался парень с конём богатырским и ежихой, что службу верную сослужили ему в дороге дальней и отправился в стольный град. Едет через сёла и деревни на верной кляче, а встречные прохожие над ним потешаются и спрашивают:

— Куда направляется силач на хромой кобыле?

— Еду царю-батюшке послужить, да уму-разуму научить.

Едет дальше Митька и думает — «А может надо было не мудрость просить? А силу или богатства? Вот бы меня сейчас и стар и млад встречали с радостью, да ковры перед мною стелили?»

Долго ли коротко ли, приехал парень в златоглавую столицу и направился прямиком к царским хоромам. У крыльца его остановили:

— Куда молодец путь держишь?

— Мне бы к царю? — говорит Митька стрельцу.

Страж ему отвечает:

— Парень, ты совсем спятил, зачем тебе государь? Иди своей дорогой, пока голова цела на плечах.

— Я желаю нашему царю послужить, уму разуму его научить.

— Эх, паря, видать не сносить тебе головы. Погодь, кликну дьяка.

Вскоре явился царский дьяк, расспросил Митьку и велел ждать ответа. Весть о том, что к государю пришел крестьянский сын и хочет его учить уму разуму, быстрёхонько разнеслась по всему граду. К постоялому двору, где ночевал Митька стала собираться толпа, чтоб хоть одним глазком глянуть на смельчака. С утра за ним заявился стрелец:

— Эй, парень собирайся, тебя государь ждёт.

Пришли они в царские палаты, ступают по коврам мягким, кругом слепит глаза позолота и яркие изразцы, на лавках ковры, повсюду персидская парча и индийский бархат. Предстал Митька перед ясными очами царскими, кланяется до пола. Нахмурился государь, заёрзал по золотому трону:

— Ты чьего роду-племени будешь и по какой надобности прибыл в столицу? Может, что задумал тёмное или ещё что? Говори, как есть, иначе голова с плеч.

— Государь, я