Ну да, подумала Надежда с тоской, такое за ним тоже водилось – любил гадость сказать. Причем вовсе не заслуженно. Вот что она ему сейчас-то сделала?

«Правильно я с ним развелась», – чуть не произнесла Надежда вслух, но вовремя одумалась. Он ответит в том же духе, и дело кончится тем, что они разругаются. Из-за ерунды какой-то.

И зачем это все? У людей вон какие несчастья случаются, бедная Галка…

– Такая любовь была, просто страсть! – между тем с пафосом продолжал бывший.

– Да какая там страсть, – рассмеялась Надежда. – Что мы тогда в этом понимали? Все правильно мы сделали, и не говори, что ты жалеешь. Дочка хорошая получилась, внучка растет. У тебя тоже все хорошо, жена, сын… Чем ты недоволен-то?

– Сам не знаю… – Он потер лоб, удивленный ее спокойным тоном. – Извини, выпил лишнего, что ли…

Это была новость: раньше он никогда не извинялся. Надежда уже хотела распрощаться по-хорошему и уйти, но в эту минуту раздался крик.

Не обычный возглас раздражения или недовольства, а резкий, истерический, режущий уши визг, переходящий в ультразвук. По этой захлебывающейся, безумной интонации Надежда поняла, что случилось что-то из ряда вон выходящее, и ноги сами понесли ее на этот звук.

Она оказалась в одном из банкетных залов ресторана, который, в отличие от других, был не подготовлен к приему гостей: стол сдвинут к стене, стулья составлены в углу, а в центре, совсем не к месту, одиноко стоял диван, обитый оранжевой кожей.

В небольшом помещении столпилось человек двадцать, которые стояли плотно, плечом к плечу, и зачарованно смотрели на что-то, расположенное как раз у дивана. Именно оттуда, со стороны дивана, доносился визг, который услышала Надежда. Она протиснулась между сгрудившимися людьми и тоже увидела это.

Центр зала был пуст – словно зеваки не могли переступить какую-то невидимую черту, как сказочная нечисть в замечательном фильме «Вий» не могла пересечь нарисованный мелом круг. Только вместо Хомы Брута в импровизированном круге находилось четыре человека. Двое из них – женщина в окровавленном шелковом платье персикового цвета и мужчина в темно-синем костюме и голубой, тоже окровавленной рубашке – лежали на полу. Еще одна женщина, в длинном бирюзовом платье, стояла на коленях рядом с мужчиной и держала его за руку, видимо пытаясь нащупать пульс. И наконец, четвертая – полноватая шатенка средних лет в обтягивающем цветастом платье – стояла чуть поодаль, размахивала руками и не переставая визжала.

Таково было первое впечатление, а вникнуть в детали мешал непрекращающийся визг, который ввинчивался в мозг Надежды, как ржавый штопор в винную пробку.

Через несколько секунд какой-то решительный мужчина подошел к шатенке и ударил ее по щеке. Женщина тут же замолчала, как будто ее выключили, и удивленно захлопала глазами, словно безуспешно пытаясь понять, кто она такая и где находится.

Наступила оглушительная тишина, и Надежда наконец-то смогла осознать увиденное.

Она сразу поняла три важные вещи.

Во-первых, женщина в окровавленном шелковом платье, несомненно, мертва. Об этом говорили ее неестественная поза, широко открытые, невидящие глаза, но в первую очередь – торчащая из груди рукоятка ножа.

Во-вторых, лежащий рядом с ней мужчина жив – он застонал и пошевелился.

И в-третьих, этим мужчиной был не кто иной, как Витька Сизов, который несколько минут назад стоял перед Надеждой на коленях и утверждал, что когда-то давно у них что-то было.

Рядом с Виктором на коленях стояла его жена, и руки у нее были в крови. И бирюзовое платье тоже. «Теперь она его выбросит, – машинально подумала Надежда, – потому что ни одна химчистка не примет», но тут же устыдилась своих мыслей. Нашла о чем думать! Тут дела поважнее.

В эту секунду шатенка, которая только что оглушительно визжала, вздрогнула, завертела головой и вдруг снова застыла, пристально глядя на что-то или на кого-то. Проследив за ее взглядом, Надежда поняла, что шатенка смотрит не на мертвую блондинку, не на раненого Виктора, а на вполне живую Галину. И в следующее мгновение всякие сомнения в этом отпали, потому что шатенка подняла руку и, ткнув в Галину указующим перстом с длинным, ярко-алым ногтем, проговорила дрожащим голосом:

– Она! Она!..

В это время толпа раздвинулась, пропуская вперед, в ту самую заколдованную зону вокруг трупа, двух новых персонажей. Одним из них был Леонид Белугин, владелец ресторана, а вот второго – неприметного худощавого мужчину в мятом, плохо сидящем темном костюме – Надежда прежде не видела.

Скучающий, равнодушный взгляд, которым он скользнул по трупу и остальным участникам мизансцены, а также выражение усталой самоуверенности во всем его облике не оставили у Надежды сомнений в том, что это полицейский. Причем не рядовой полицейский, а хоть и не большой, но все же начальник.

Неприметный мужчина оглядел присутствующих и усталым, но самоуверенным голосом, вполне подходящим к его облику, проговорил:

– Кто нашел тело?

Большинство зевак при одном только звуке его голоса утратили интерес к происходящему и попытались незаметно выскользнуть из помещения. Однако полицейский с той же усталой самоуверенностью (а может быть, самоуверенной усталостью) произнес:

– Никого из ресторана не выпустят. До тех пор, пока мы всех не опросим и не возьмем координаты.

Белугин доверительно склонился к самому уху полицейского и что-то в него зашептал. Полицейский выслушал его с усталой благосклонностью, кивнул и добавил:

– Мы постараемся сделать это как можно быстрее. И чем скорее вы ответите на наши вопросы, тем скорее освободитесь. Так все же кто обнаружил тело?

– Я! Я! – выкрикнула визгливая шатенка и даже подпрыгнула на месте от переполнявшего ее возбуждения.

– Вы? – полицейский повернулся к ней всем телом и склонил голову набок, словно хотел как следует разглядеть.

– Да, я!

– А эта… гражданка? – полицейский указал глазами на Галину, которая все еще стояла на коленях около мужа и как бы не замечала происходящее вокруг. – Она здесь уже была?

– Была! Была! – Шатенка набрала полную грудь воздуха и продолжила: – Конечно, была! Ведь это она и сделала!

– Да? – Полицейский постарался сохранить усталое спокойствие, и это ему почти удалось. – Вы уверены?

– Уверена! Уверена! Конечно, уверена!

– То есть… вы при этом непосредственно присутствовали? Вы видели, как она убила… потерпевшую?

В его глазах вспыхнул осторожный интерес.

Шатенка на мгновение замерла, как бы колеблясь между доверием к собственным чувствам и некими более высокими соображениями, но все же слегка потупилась и признала:

– Нет, не видела.

– Но тогда почему вы в этом так уверены?

– А кто же еще? Ведь она – его жена…