class="p1">Перемещаться без преград из точки А к точке Б, не чувствуя пола, не имея тела и… себя. Не знаю, почему это слово всплыло в воспалённом процессоре.

Проходя в центр сквозь толпу, я окунулся в бит и движения.

Я не умел танцевать, да и не пробовал.

Всякая стеснительность покинула меня. Я расслабился и потерял контроль. Остатки музыки наладили связь с той частью моей души, которую я всегда плотно утрамбовывал прессом и прятал в бездонной пустоте. Руки, ноги, голова, туловище двигались в абсолютной гармонии с ритмом и окружением.

Сквозь неоновые проблески появлялись и исчезали незнакомые друзья. Кто-то обнимал меня, кто-то бил по рёбрам, кто-то хлопал по плечу, кто-то обвивал мои ноги и страстно об них тёрся, облизывая языком пальцы на босых ногах, словно я был древним божеством.

Как легко я отрываюсь от пола.

Я в центре.

Кайф…

Чувствую жар.

Пот лился ручьём под водолазкой…

линии пути

неон

бит

лица

век за веком

одинаковый свет

движения бархата

запотевшее aiming slowly for the sky стекло

красные tears are crawling up your face губы

кдождю raindrops rising without a sun вверх

вспять aiming slowly for your eyes иобратно

там raindrops rising without a sun прохлада

время tears are crawling up your face дар

близко aiming slowly for your eyes беги!

дикий aiming slowly for the sky зверь

пламя raindrops rising внутри

беги! you say беги!

вопреки где

нет стены

БЕГИ!

* * *

— Ну ты дал жару!

— Как в последний раз!

— На меня ещё силы остались, а?

— Чё это с ним?

— Связь с Юпитером потерял, ха-ха, чудик!

— Может ему чаю навести?

— Точно. И покрепче.

— Нахуй твой чай. Пойдём лучше покурим.

Меня зацепили за руки и потащили по полу в тамбур.

В тамбуре воняет рвотой и мочой. Я молча встал и закурил. Ветерок нежно ласкал обтёсанную спину.

Сигарета оставила горечь и сухость во рту. До сих пор не понимаю, как однажды угораздило в шутку взять с кухонного стола самую первую половинку маминой глупости, и поджечь её у себя во рту с соседом Гришкой на отшибе спальника.

Половинка глупости отняла за пять лет четверть здоровых лёгких и тонны воды, никак не утоливших жажду, и ещё несколько тысяч хороших и красивых слов, унесённые вместо с дымом из души прочь.

И продолжает отнимать. Предупреждение Минздрава всегда звучало в моей голове не как предостережение, а как призыв к действию.

Вечер.

Узкая дорога.

Страсть и сладострастие пьянит ноги!

Шатаешься в эйфории вправо-влево,

«Век магазина. Лучшее время!», —

Крутишь в голове иллюзии деспота,

С привкусом зубного скрежета.

Эпоха эгоистов, спроса и предложения.

Скандируют монеты нового поколения:

— Жизнь одна, живём — будто десять! Жизнь одна, живём — будто десять!

Кричали незнакомые друзья.

Точно. Спасибо, что напомнили.

Жизнь одна, живём — будто десять!

Жизнь одна, живём — будто десять!

Незнакомый друг, вернее, подруга, неожиданно прервала молчание, выпуская пышный ком дыма:

— Что с тобой, дружище?

— Я… Заебался летать. Устал.

— Бестолочь. Ты хоть знаешь, что такое анатомия падения?

— Нет.

— Полёт — это плавание брасом по небесному отражению.

— Метафора успеха? Который на самом деле тоже самое дно, только вверх ногами?

— Что-то типа. Сложная хрень, сразу не выкупить.

— Поясни.

— Анатомия падения такова, что пока мы падаем, мы проплываем небосвод, который равен расстоянию полёта по водной глади, независимо от её течения. — задвинула она.

— Не знал, что ты учёный.

— Брось. Любому школьнику понятно, что у всего есть своё дно. Или фундамент. На чём-то всё стоять должно? Ну или держаться.

— Получается, что так…

— Главное в анатомии падения — это линия пересечения. — сказала он, положа руку мне на плечо. — Дно и высота, по сути, одно и тоже.

— Одно и тоже… — повторил я, разглядывая уголёк сигареты.

— Давай, я пошла. Как проветришься, заходи в купе номер 4. — сказала незнакомая подруга, выкинув сигарету на пол и зайдя в вагон.

Надоело мне всё.

— Раз полёт — это падение, а дно есть потолок, то…

Я открыл дверь входа/выхода. Встал спиной к пролетающей, что называется, «жизни» и…

Оттолкнулся…

* * *

Секунда падения, несколько кувырков по плоской земле, и я лежу на спине. Надеюсь, черепахам не тяжело от моих 80+.

Огляделся вокруг.

Высокая трава, мошки, огни последнего вагона, светлячки на куртке…

В общем, красиво.

Надо мной больное небо: чёрная плоть и неизвестная науке сыпь из белых точек.

Неуютная тишина меня пугает. В шуме как-то привычнее.

Я редко замечал, что вне вагона целый мир. Необъятный и колючий. Во всех смыслах. Всё как-то не доводилось. Между станциями пять минут остановки.

Как-то надо встать.

Но зачем?

Точно. Так надо.

Все падают, все встают, все идут спеша куда-то. И мне надо непременно. Я же человек.

Наверное…

Неужели место, уготовленное мне под землёй, будет таким же твёрдым и холодным как сейчас?

И почему именно под землю, если всё тянется вверх? Логичнее запустить меня в мешке в озоновую дыру. Ну или развеять пепел по ветру. Пепел хорошее удобрение…

Утро. Снова день сурка, перемотанная пленка.

Снова на рефлексе: завтрак, сбор,

Зубы, мусор, туалет, чувство угнетённого.

Выход в семь, автобус, кондуктор, проездной билет,

Холодное сидение, чистое окно, дождливая погода…

Наконец-то созрел финал. Всё просто. Любой конец есть начало… Чего-то нового? Старого? Как будто есть разница.

Надо поспать.

Вагон поедет обратно. У всех поездов есть расписание.

Поедет обратно и меня подберёт обязательно.

Меня наверняка уже ищут незнакомые друзья.

Тяжко будет идти одному через опасный лес и каменные джунгли до дома.

Путь будет длинным. Что если… пока буду идти, дом и вовсе может… исчезнуть? Нет, не надо тревоги. Всё в порядке.

Жизнь не сказка, в ней всё по-другому.

По-настоящему.

Где дома просто так не пропадают.