– Кончил?

– Нет. Вместо того, чтобы ночь напролет пялиться на экран, ругать правительство и кричать, что небо падает, тебе следовало бы обмениваться телесными соками и вирусами с другими представителями твоего поколения.

– Терри, я земля. Как слышимость? Небо действительно падает. Слыхал про Токийский банк?

– Нет. Я с головой ушел в бразильскую тему.

– Это сообщение шло первым в утренних новостях. Впервые в истории Токийский банк отказался покупать новые американские казначейские векселя. Понимаешь, что это значит?

– Что им надоело брать на себя наши долги?

– Вот именно. Тебе понятен смысл этого события? Крупнейший покупатель американских долговых обязательств больше не хочет нас финансировать. Между тем, и это не случайное совпадение, первые представители твоего поколения, поколения бумеров, начали выходить на пенсию. Знаешь, как это называют?

– Радостный час?

– День бумеранга.

– Остроумно.

– Чудовищный долг, хиреющая экономика, и семьдесят семь миллионов человек выходят на пенсию. Надвигается настоящий экономический шторм. – Неплохо, подумала Касс. Пригодится для блога. – И что же конгресс? Повышает налоги, которые платить моему поколению. Которые пойдут, среди прочего, на монорельсовую систему на Аляске.

До Касс вдруг дошло, что она стоит, наклонившись над его столом, и кричит на него. Терри смотрел на нее с некоторой тревогой.

– Прости, – сказала она. – Я не хотела… Денек был тот еще.

– Послушай, дружок, – сказал Терри. – Этот курорт на Багамах, где наш клиент Альберт Швейцер развлекался с ледяными скульптурами… Хочешь съездить туда и проверить все на месте? Назовем исследовательской командировкой, заставим Альберта платить. А что, справедливенько будет. И не торопись. Поживи там несколько дней. Захвати купальник, крем для загара и легкое чтиво какое-нибудь. Расслабься. Можешь даже… знаешь…

Он пошевелил пальцами в воздухе.

– С кем-нибудь переспать?

– Вроде того. По барабану.

– Ты чаще используешь этот оборот, чем я. Хотя он в ходу в основном у моего поколения.

– Полезный оборот. Главный пока что вклад твоего поколения в нашу лексику. Ни дать ни взять тефлон.

– Что такое тефлон?

– Чем покрывают сковороды, чтобы не пригорало. Побочный продукт космической программы. Как и танг.[7]

– Танг?

– Не важно. Слушай, езжай домой. А потом на Багамы. А на блоге повесь табличку: «Ушла обедать».

Не успела она дойти до двери, как он опять принялся печатать. Вдогонку крикнул:

– Если у тебя вдруг случится мозговой штурм насчет как изобразить моих бразильских индейцев кровожадными дикарями, дай знать по электронной почте!

В темной квартире ее встретил мерцанием экран компьютера. Предыдущее поколение назвало бы этот переменчивый узор психоделическим, для нее же это был просто режим экономии электроэнергии.

Она приняла душ, надела пижаму, съела «энергетический батончик» с арахисовым маслом и запила его «ред буллом». Отвинтила крышечку от банки со взбадривающими таблетками «ноудоуз» и задумалась. Если принять, заснуть не удастся по крайней мере до четырех. Разве только в три выпить тайленол ПМ. Каковы, интересно, дальние последствия этого катания по фармакологическим горкам? Не исключен ранний Альцгеймер. Или мгновенная смерть от инфаркта, как у японских «белых воротничков»: шел человек по тротуару – и упал. Она выпила «ноудоуз». Завтра можно будет поспать подольше. Терри не ждет ее на работе. Хотелось покурить, но она бросила (не далее как сегодня утром). Она кинула в рот никотиновую жвачку и почувствовала подъем, покалывание в капиллярах. Блицкриг! «Шок и трепет».[8]Она размяла пальцы. В бой.

Она вошла в блог. Ее дожидались 573 послания. Вдобавок Google автоматически разыскал и прислал сообщения о голосовании в сенате. Она стала читать. Сенаторы проголосовали за «модификацию» ставок социального налога на заработную плату. Гады. Не осмелились даже прямо назвать это увеличением налога. Она почувствовала, что кровь у нее закипает (то ли из-за политики, то ли из-за таблетки). Еще чуть-чуть – и по жилам будет носиться чистая энергия пополам с возмущением. Пальцы забегали по клавишам, как у Алисии де Ларроча, исполняющей партиту Баха.

Она напечатала: Ложка, чтобы расхлебывать, передана новому поколению – нам с вами!

Потом посмотрела, как это выглядит на экране, поигралась с цветом и размером шрифта. Ей пришло в голову, что мало кто из читателей, в основном людей молодых, свяжет эти слова с фразой из речи Кеннеди при вступлении в должность президента: «Факел передан новому поколению». Еще меньшее число людей уловит другую отсылку – к девизу Трумэна: «Последствия готов расхлебывать лично». Ладно, не важно. По барабану. Она уже начала получать сообщения и от людей постарше. Ее заметили и мейнстримовские СМИ. «Вашингтон пост» назвала ее сайт «доской объявлений для озлобленных образованных представителей побарабанного поколения». Зашли, изображая интерес, даже два-три рекламодателя.

В минуту слабости она поместила на главной странице свою фотографию – понадеялась, что это привлечет кого-нибудь из бродящих по интернету мужчин. И не ошиблась. Третья часть из 573 посланий пришла от желающих с ней переспать. Она, как верно заметил Терри, была женщина привлекательная, или, говоря языком ее поколения, «бабца ничего так»: натуральная блондинка с блестящими живыми глазами, с губами, всегда, казалось, сложенными для поцелуя. Ум и чувственность в одном флаконе. Фигура такая, что, появись она на багамском курорте в бикини или тонгах, ни один мужчина не останется равнодушным. В общем, меньше всего можно было ожидать, что такая будет сидеть за компьютером в три часа ночи, подхлестнув себя расхожим аптечным стимулятором, и поносить правительство за… фискальную безответственность. Подруга, подумала она, иди проветрись.

А двенадцать лет назад…

– Я поступила! Я поступила!

Семнадцатилетняя Кассандра Коуэн сияла от восторга – и неудивительно. На толстом конверте, которым она размахивала, как счастливым лотерейным билетом, красовался темно-синий герб Йельского университета с латинским девизом Lux Et Veritas. Обратный адрес – Нью-Хейвен, штат Коннектикут. Изнуряющие занятия, подготовка к приемным тестам, чтение до мучительной боли в глазах, подготовительные курсы, летние месяцы, проведенные за подтягиванием неблагополучных детей, одно лето адской археологии, когда она участвовала в раскопках массовых захоронений 80-х годов в Гватемале («Это будет очень выигрышно смотреться при поступлении», – сказал ей школьный консультант по профориентации)… Она вспомнила, как без конца перерабатывала вступительное сочинение, как натаскивала себя для трудного собеседования, как потом ждала… И вот ее приняли. «Я поступила!» – повторила она еще раз, веря и не веря.