— Не пугайся, — сказал Сергей. — Это я.

Я попыталась улыбнуться.

— Господи, ты меня напугал. Почему ты не уехал?

— Не знаю. Ты боишься идти домой? — спросил он.

— Вовсе нет. Просто я… не тороплюсь туда. Вот и все.

— Твой муж вернулся и ты боишься идти домой, —сказал он сурово и взял меня за руку.

— Он не тронет меня, если ты это имеешь ввиду, —пряча глаза, сказала я. — Я что-нибудь придумаю. Лишь бы он не узнал отебе.

— Лили… — пальцы его сжимались, причиняя мне боль.

— Пожалуйста, не начинай все сначала, — отчаяннопопросила я и заспешила к калитке.

Сережа остался стоять, сунув руки в карманы пальто, яоглянулась и робко помахала ему, надеясь, что никто не обратит внимание на егоодинокую фигуру.

Я открыла входную дверь и вошла в освещенный холл. Откуда-тоиз коридора возник охранник, я вздрогнула от неожиданности, потому что целикомбыла поглощена предстоящей встречей с мужем, а о существовании в доме этоготипа как будто забыла, хотя делать этого, разумеется, не стоило. Я сделала шаги сказала с испугом:

— Здравствуйте. Виктор Павлович вернулся? — Моглабы и не спрашивать, если охранник в доме, значит муж здесь. Парень кивнул,глядя на меня без всякого выражения. В доме он жил два года, но его голос яслышала от силы раз десять, зато присутствие ощущала постоянно. Впрочем, мне онособенно не досаждал, предпочитая находиться вблизи супруга.

— Виктор Павлович в гостиной, — тихо сказал он.

— Что? — не поняла я.

— В гостиной, — повторил парень. Лицо совершенноотсутствующее, точно у глухонемого. Светлые глаза смотрят не мигая, он едвазаметно склонил голову, в данном жесте был некий намек на почтительность, ноутверждать это я бы не стала, невозможно представить, что за мысли бродят вголове человека с таким выражением лица.

У моего мужа довольно большая охрана, но этого парня онпочему-то выделяет. Только Данила постоянно живет в доме и везде сопровождаетВиктора. Охранник поднял шубу, брошенную мною в кресло, и определил в шкаф,заботливо повесив ее на плечики. В мою сторону даже не смотрел, но в каждом егодвижении мне виделась скрытая угроза. Шуба куплена на хозяйские деньги, ахозяйское добро следует беречь. Интересно, с его точки зрения я тоже хозяйскоедобро? Конечно, как же иначе? Только в отличие от шубы я доставляюбеспокойство.

Должно быть он в курсе наших дел, раз живет с нами в одномдоме.

Я замерла возле телефона и уже в пятый раз набираланесуществующий номер, делая вид, что не могу дозвониться, исподтишка продолжаянаблюдать за парнем. В общем-то мне нет до него дела, все просто, я изо всехсил оттягиваю встречу с мужем.

— Черт, — пробормотала я, бросив трубку.

— Что-то с телефоном? — спросил охранник.

— Нет-нет, — торопливо ответила я. — Несмогла дозвониться, все время занято.

Он кивнул, вроде бы соглашаясь. Я больше не в состояниивидеть эту тупую физиономию… Наверное я не справедлива к парню, у него довольноприятное лицо, то есть оно могло бы быть приятным, если б не это отсутствующеевыражение. Ничего нет страшнее пустых глаз.

Я еще раз оглядела холл, ища предлог ненадолго здесьзадержаться, но надобность в этом отпала, потому что в холле появился мой муж.

— Ты еще здесь? — спросил он охранника, игнорируямое присутствие.

— Я как раз собирался уходить, — ответил тот,достал из шкафа куртку, надел ее без видимой спешки, но очень быстро, и шагнулк двери. — До свидания, — сказал тихо и исчез.

Муж исподлобья разглядывал меня, стоя напротив.

— Куда ты отправил его ночью? — задала явопрос. — Или это страшный секрет?

— Это не секрет. Я дал ему выходной, чтобы поговорить стобой.

Да-да, поговорить. Черт возьми, мне стыдно перед собственнымохранником, потому что…

— Виктор, — вздохнула я, — если невозражаешь, я пойду спать.

Уже поздно.

— Правильно. Половина первого. Не очень подходящеевремя для прогулок. Ты не находишь? Разумеется, ты гуляла одна в каком-нибудьпарке или просто бродила по улицам…

— Вот видишь, ты и так все знаешь, — пожала яплечами, покидая холл. Он бросился за мной, схватил за руку.

— Нам надо поговорить.

— Я не хочу ни о чем говорить, — покачала яголовой.

— Нам надо поговорить, — повторил он.

— Мы можем говорить только о разводе, —усмехнулась я.

— Нет. Ты с ума сошла.

— Тогда я отправляюсь спать, если ты не возражаешь.

Схватив за плечи, он встряхнул меня и прошептал зло:

— Нам надо поговорить. — Рот его перекосило отярости и слова давались с трудом, я отступила на шаг, опустила голову,разглядывая паркет под ногами, и обреченно сказала:

— Хорошо.

Он молчал, пока мы поднимались по широкой лестнице вгостиную, по неизвестной мне причине муж предпочитает выяснять отношения здесь.Стеклянная дверь на балкон была распахнута настежь, в комнате холодно. Япоежилась и сказала укоризненно:

— Ты опять курил? Тебе нельзя.

— Незачем делать вид, что тебя заботит моездоровье, — не сдержался он, я кивнула.

— Меня заботит свое.

Я закрыла дверь на балкон и встала поближе к камину,наблюдая за огнем. Огонь завораживал и я на мгновение забыла о присутствиимужа. Он разлил коньяк в рюмки, залпом выпил свою, стиснул лицо ладонями изамер в позе исступленного отчаяния.

Судя по предварительной подготовке, разговор грозитзатянуться до утра.

Я с неохотой отвела взгляд от огня и устроилась в креслепо-соседству, терпеливо ожидая, когда немая сцена подойдет к концу.

— Где ты была? — подняв голову, спросил Виктор. Япожала плечами.

— У Жанны. Возвращалась пешком.

— В такой час и в такой холод?

— Я не пуглива, ты знаешь.

— У тебя кто-то есть? — Теперь он нервничал так,что кусал губы и не замечал этого. — У тебя есть любовник? — повторилон резко.

— Хочешь кого-нибудь нанять следить за мной? —усмехнулась я.