Как бы то ни было, но бойцы были связаны, двое вроде начали приходить в себя, маски я с них снял, снаружи явно шло экстренное совещание, что делать дальше, ну а мы общались. Сейчас Алексей как раз про вторую встречу с работорговцами описывал.

— … новенькие видимо на Земле. Они про меня ничего не знали. Хорошо один из них русский знал, я думал наш, переметнулся сука, оказалось нет, какими-то своими средствами выучил, а сам из Содружества, как ты и говорил. В общем, долго мы не общались, выяснив всё, что им нужно, поудивлялись конечно, они сволочи отключили мне сеть и ушли.

— Хоть не убили, — проговорил я.

— Да, хотя бы не убили, — как эхом сказал старик.

— Так ты значит, без сети столько протянул? Это сколько получается?

— Да почти тридцать лет. Двадцать семь, если быть точным.

— Включить?

Вот тут Алексей задумался, причём надолго. К тому моменту, когда он очнулся от явно тяжёлого размышления, и кивнул, тихо сказав «давай», пришли в себя и остальные бойцы «ОМОНа». Под их взглядами я вытянул из планшета шнур, воткнул его в разъём на руке Алексея и активировал сеть. Кстати, те самые мини-камеры на лестничной площадке из него были. Планшет у меня на руках был пятого поколения, причём армейский, офицерский. У него была небольшая открывающаяся ниша на боку, вот там на заводе производителе укладывается с десяток камер, примерно на такие же случаи. Правда, в моём планшете оставалось три камеры, кто-то ими пользовался. Но главное они были рабочими, и я использовал две из них, одна осталась в запасе. Те-то две я вряд ли смогу снять. Хотя почему нет, сниму, есть одна идея как уйти.

Тут стоит отвлечься, чтобы немного прояснить ситуацию с сетью Алексея. Ранее я об этом не упоминал. Общий, язык Содружества, Алексей, конечно же, не знал, однако всё описание и меню на рабочем столе сети и в разделах было на нём. Тогда, когда изучал его в капсуле, то я поменял интерфейс, влив на сеть знание русского языка. И все символы, сменились на русские буквы, что позволило Алексею достаточно свободно пользоваться нейросетью. Он об этом даже не подозревал. Не думайте, что эта программа для нейросетей была написана мной, это не так, нашёл на рабочем месте программиста работорговцев с захваченного судна. Там были программы для адаптации разных языков, но я взял именно русский. Когда вторая группа работорговцев поработала с сетью Алексея, скачав все записи, они невольно, или специально удалили эту программную установку по русскому языку. Так что, активируя сеть и разобравшись в настройках, я снова её установил, благо копия осталась на моём планшете.

— Я сейчас войду в управление доктора сети и настрою его на полную диагностику организма с последующим лечением. Во многом он поможет, ещё лет двадцать протянешь.

— Хорошо, — кивнул Алексей, наблюдая, как я быстро работаю с настройками его сети.

В принципе я сказал ему правду, действительно поработал с доктором сети, однако так же скачал архив записей «под протокол» что тот накопил за свою жизнь. Будет интересно посмотреть те, где были записаны бои.

— Кстати, у тебя память сети переполнена, — сказал я ему. — Импланта памяти у тебя нет, а память сети не бесконечна. Советую часть записей, из тех, что неактуальны, удалить.

— А помнишь, как мы с тобой в сорок первом тех немецких диверсантов уничтожили? — вдруг с повлажневшими глазами спросил Алексей, пока я продолжал копаться в настройках его сети.

Видимо после активации сети тот активировал запись с дрона, которую я вёл, вот и вспомнил. А вот вся четвёрка бойцов, что молча сверлили нас взглядами, насторожились, развесив уши.

— Я тебе и тогда и сейчас говорю что ты идиот. Это кто же поднимает в атаку бойцов на изготовившегося к бою противника? Скажи спасибо, что несколько стрелков-танкистов были опытными, видимо повоевали. Как упали, кто где стоял, так и поддержали вас огнём. Если бы не они, покрошили бы вас. И ты бы не отделался двумя пулями в живот. Да ты и сам с таким-то опытом это понимаешь.

— Понимаю, от этого и вдвойне обидно. Молодым был. Что там, летёха-зелёный, что впервые прибыл на фронт, да ещё когда наши отступали, даже драпали, а немцы наступали.

— Что есть — то есть. Кстати, готово. Улучшение почувствуешь через пару дней, что-то ты под запустил себя. Капсула бы помогла, да нет её пока.

Отсоединив шнур, я вернул его в планшет, а последний оставил рядом, со включённым экраном, камеры на лестничной площадке-то продолжали работать. Кстати, там пополнение прибыло. Только не пойму, то ли ментовский спецназ, то ли контора. Больно снаряжение добротное. Хотя вряд ли, меньше часа прошло с момента неудавшегося штурма, рано что-то им.

— А помнишь того старшину нашего батальона, что диверсанты перехватили перед нашей атакой? — продолжал вспоминать Алексей.

— Помню, такой крепыш невысокий, перетянутый командирскими ремнями. В светлой почти белой гимнастёрке со старшинской «пилой» в петлицах. Помниться тогда ещё немцы сработал под патруль, остановив машину вашего батальона, водителя на нож взяли.

— Точно, он. Я ведь потом его встретил и знаешь где? В колонне военнопленных. Летом сорок четвёртого. Власовцем сука оказался. Мы у моста стояли, я из «виллиса» вышел, ноги размять пока артиллеристы тяжёлого дивизиона переправу пересекали, ну и поглядывал на них. Старшина морду прятал, надеялся я его не узнаю, а я узнал. Крикнул бойцов из личной охраны, те вывели его наружу, тогда я и убедился, что не ошибся. Он-то меня сразу узнал, вот и пытался пройти незаметно, в форме немецкого ефрейтора был, без власовских нашивок. Ну я его в особый отдел нашего корпуса и отдал, меня как раз особист их сопровождал. Ну а те и вытянули из него всё что можно, да по приговору военного трибунала и шлёпнули. Сам я на повешенье не был, потом от того особиста узнал подробности. Он тварь через месяц в плен попал, после моего ранения, в конце сентября. Я его не осуждаю, всё же не сам подняв руки к немцам драпанул, со слов очевидцев отстреливался до последнего, контуженным попался, а вот в лагере сломался, за лишнюю пайку и пошёл служить к немцам. Вот такие дела.

— Каждый получает то, к чему стремится… Ну что Алексей, пора прощаться? — спросил я и посмотрев на него неожиданно улыбнулся. — Гляжу на тебя, а видеться тот молоденький лейтенант-танкист, которого встретил в сорок первом в брянских лесах.

— Отбился от тех, что тебя брал? — так же вставая, поинтересовался тот.

— Можно и так сказать. Хотя вернее просто сбежал, бой мне был не выгоден, результаты непредсказуемы, да и не в форме я, как в принципе и на данный момент, так что там был только один выход. Тот, при котором очень быстро пятки сверкают. Как говорил мой инструктор по рукопашному бою, лучший приём самозащиты на его памяти, это попеременные удары подошвой ног о землю с быстрым удалением от противника. Всегда стопроцентный результат.

Алексей задумался на миг, прикидывая, что это за приём. А вот пара бойцов из «ОМОНа» зафыркали, пытаясь погасить усмешки. Сразу поняли, о чём я.