– Идти вперед и не останавливаться, не сдаваться, говорил себе он. – Никогда не сдаваться, никогда не сдаваться, что бы ни случилось.

Поднимаясь все выше и выше, Подмастерье изо-всех сил пытался удержать равновесие, потихоньку взбираясь вверх. Шаг за шагом он становился все ближе к цели.

Сильный ветер пытался сбить его с ног. Но все же Подмастерье решил не бросать корзины с глиной и донести их. Он вспомнил слова Кузнеца:

– Буря не твое дело. Твое дело принести глину. Ветер предательски подул в спину, он вновь упал.

– Вставай, Шамо, вставай, иначе тебе незачем будет жить, – говорил он себе.

Подняться вновь, и дальше нести корзины с глиной было бессмысленным. – Зачем? Глину можно было принести и завтра, но то, что осталось, он донесет, и ничто не сможет ему помешать: ни ветер, который не давал подняться, ни размокшая земля, которая скатывала его вниз, ни стена дождя. Он встал, взвалив корзины, и сделал осторожный шаг. Ветер пытался вновь свалить его, но он смог противостоять ему и устоять на ногах. Ливень потоками холодной воды падал вниз. И тут ветер подул спереди, чего Шамо не ожидал. Он опять упал, поскользнувшись на глинистой тропе.

Подняться ему помог Кузнец. Он пошел искать своего ученика, который, возможно, заблудился в буре, но Кузнец не ожидал, что тот несет с собой еще и глину. До дома они дошли вместе. По лицу Кузнеца было видно, что он доволен учеником. Ему нравились упорство и твердость пасынка.

– Меня зовут Шамо. Сказал за ужином юноша.

Ни Расма, ни Кузнец ничего не ответили. Только старое лицо Кузнеца еще больше озарилось радостью. Он не ошибся, его ученик нашел свое имя, значит, найдет свое занятие в жизни… Дни проходили, Шамо подолгу работал в кузнице. Старик все больше отдыхал, наблюдая за работой своего подмастерья, он подсказывал Шамо, что надо делать. Но, в основном, Шамо делал черновую работу, все остальное доделывал старик, только ему железо послушно поддавалось, приобретая нужные формы.

Недалеко от кузницы были шахты, где добывали железную руду; рудокопы меняли руду на зубила и кирки, которые сам Шамо мог делать без упреков со стороны учителя.

Когда Шамо в первый раз пришел к ним по поручению кузнеца, они начали торговаться с ним, в итоге Шамо принес намного меньше руды. Это оскорбило Кузнеца, он сделал выговор Шамо.

– Ты должен ценить свой труд и работу, сейчас ты принес намного меньше, чем можно было. В следующий раз не дай себя обмануть и оговорить. И никогда не торгуйся, рудокопы согласились бы на твои условия, но ты оплошал.

– Они сказали, что инструменты столько не стоят.

– Они бесценны, сделанные руками человека, они не имеют цены, так же как и руда, что они добывают, все это отношение людей друг к другу, если тебя обманывают или торгуются, значит не уважают. В следующий раз заставь себя уважать.

– Я попробую, – ответил Шамо. Но по глазам Кузнеца увидел, что не такого ответа тот ожидал.

– Как это сделать? – спросил юноша неуверенно и тихо.

– Я стар, мне не все время учить тебя, решай сам, как быть и как жить.

В следующий раз Шамо пошел к рудокопам уже более уверенным. Он вез на ручной телеге не только орудия труда – кирки и зубила, но и наконечники для стрел. Рудокопы сами занимались охотой.

Они жили небольшой общиной, где были свои правила и устои. В основном, это были те, кто устал от жизни разбойника или не хотел возделывать поля. Их работа была тяжелой, но никто из них не уходил, если выдерживал такую жизнь, нелегкую и трудную. Жить которой мог не каждый. Самих рудокопов объединял их труд и образ жизни.

Увидев Шамо и ожидая его, они обрадовались. Сначала они дали ему инструменты, которые нужно было поправить или поточить. Шамо взял их, не говоря ни слова. Потом рудокопы стали выбирать себе новые кирки и зубила, которые принес подмастерье, внимательно присматриваясь к ним. Отложив то, что им было нужно, они принесли железной руды. В этот раз ее было немного.

– Раз вы предлагаете столько руды, то ваши инструменты скоро сломаются, а я больше не приду к вам. Ваши орудия сломаются из-за того, что в них мало железа, у нас нет больше железа, – сказал Шамо, осматривая руду, что дали ему рудокопы.

– Эй! Ты что говоришь, ты принес нам плохие кирки и зубила, можем ли мы дать тебе больше руды, если сам говоришь, что инструменты плохи.

– Я сказал, почему так вышло, в прошлый раз вы обманули меня, теперь ваш обман вернулся к вам – вот результат.

Рудокопы задумались.

– Но ты сам взял руду и, не сказав ни слова, ушел.

– Я не знал, что положено больше, теперь я знаю, сколько вы должны дать за то, что взяли.

– Значит, ты хочешь больше, что же, проси.

При этих словах Шамо, молча, положил кирки и зубила в телегу, развернулся и пошел.

– Куда же ты идешь? – спросили рудокопы.

– Мне велено принести руды, что же, я пошел ее добывать.

Никак не ожидая такого поворота событий, суровые рудокопы немного удивились. Их удивление стало еще больше, когда они увидели, как Шамо на следующий день сам разрабатывал небольшую шахту, добывая крохи необходимого железа. Посмотрев, как он работает, рудокопы лишь немного улыбнулись.

Непривычная работа была тяжелой и изнурительной, но закалка в кузнице, физическая выносливость, также как и упорство, помогали Шамо.

Он знал, что за ним наблюдают рудокопы и смотрят на его работу. На третий день Шамо нашел залежи руды. Это была большая удача, но в этом ему помог Кузнец, который рассказал, по каким признакам можно найти железо.

На третий день он уже добывал железо, возил его на ручной телеге в кузницу поздно вечером, обессиленный и изнеможенный.

Кузнец, узнав о его решении самому добывать железо, ничего не сказал, ни слов одобрения, ни упреков.

– Решай сам, что тебе делать, – это прочитал в его глазах Шамо. Работу в кузнице старик взял на себя – ее было не много.

На четвертый день, когда Шамо добыл много железа, уже приноровившись и привыкнув к новому труду, к нему подошли рудокопы.

– Что же, парень. Видно, из тебя получится хороший рудокоп. Приходи к нам.

– Не приду, – сухо ответил Шамо.

– Это почему?

– Есть у меня дело одно, и есть человек один, ни того ни другого предать не могу.

– Ну, понятно, что ты кузнецом стать хочешь, зачем руду добываешь?

– Чтобы знать, какова ее цена. И понимаю я, что пока я здесь руду добываю, кузнец старый работает. Хоть стар он, а труд его потяжелее будет.

– Это чем же тяжелее?

– Тем, что вкладывает он душу в железо холодное. Из куска неприметного, что под ногами лежит, может красоту сделать. И смотрю я на него, старого, и удивляюсь, откуда в нем сил столько, чтоб молотом махать на старости лет. Вот и наказал он мне принести столько-то руды, обменяв их на инструменты. Но не хотите вы давать руду, что же, сам ее добывать буду. И знаю теперь, какова цена ее.