Как же они ненавидели Белоснежку! Какие ужасные штуки проделывали с ней, пока она была ещё ребёнком! Пугали её в лесу, мучили угрозами применить колдовство. Затем, дав Гримхильде зеркало, которым владел её омерзительный отец, довели её до безумия и подбили убить Белоснежку. Такие вещи не прощают. И хотя злые сёстры заточили потом Гримхильду внутри зеркала, которое её отец использовал как свой вертеп, они до сих пор не успокоились. Они до сих пор ненавидят Белоснежку.

Почему, по какой причине? Сказать по правде, это и сейчас по-прежнему остаётся для меня загадкой.

Так что, сидя здесь и разбирая записи в дневниках моих матерей, я продолжаю размышлять над тем, как я сама оказалась здесь и каким образом мне посчастливилось найти такую подругу, как моя кузина Белоснежка. Просто не представляю, как я пережила бы без неё любое из сделанных мной потрясающих открытий. Без неё у меня не хватило бы отваги увидеть моих матерей такими, как они есть.

Снежка была для меня образцом и примером, когда я наблюдала за тем, как она умеет держать себя на расстоянии от своей зловредной матери. Матери, полной горя и отчаяния из-за своего былого обращения с дочерью. Матери, постоянно вымаливающей у своей дочери прощения. Снежку тяготила обязанность облегчить положение своей матери, кающейся за свои прошлые грехи. Я же тяжело переживала вероломство моих собственных матерей.

Найти друг друга было большой удачей и для меня, и для Снежки тоже. Я почувствовала себя намного сильнее и увереннее, когда у меня появилась она, и мы вместе взялись за поиски правды о моём прошлом и о прошлом моих матерей.

Таким образом, эта история настолько же моя, как и история Люсинды, Руби и Марты. Потому что все мы – единое целое. Потому что наши судьбы сшиты тонкой серебряной нитью, сплетены воедино, скреплены кровью, магией и опасной, всеохватывающей любовью.

Я сижу здесь, в доме моих матерей, и размышляю над тем, что мне делать дальше. Оставить моих матерей в непробудном сне, чтобы наказать их таким образом за совершённые преступления? Или, как говорится, спустить их с поводка и натравить на многие королевства, позволив им погубить новые жизни, – во имя любви, разумеется?

Я спрашиваю себя об этом, хотя уже знаю, каким будет ответ. Я с мучительной ясностью понимаю, что сама несу ответственность за все бесчестные, грязные дела моих матерей. И покончить с этим можно только одним способом. Я знаю, каким именно.

А теперь мне остаётся лишь набраться смелости и заставить себя приняться за работу.

Злые сёстры оказались погружёнными в вечные сумерки.

В стране снов царила сумятица, порождённая пульсирующими волнами магии. Зеркальная комната сестёр казалась меньше и теснее с тех пор, как Цирцея сделала все зеркала чёрными. Таким было наказание за ту роль, которую сёстры сыграли в истории Готель, за смерть Малефисенты, Урсулы и королевы Гримхильды.

Сёстры очень опасались, что на этот раз дочь не простит их, как это много раз бывало в прошлом. Они сбились со счёта, пытаясь припомнить все причины, по которым Цирцея имела полное право погрузить их в полумрак и лишить своей любви. Это разрывало им сердца, заставляло паниковать и разжигало ярость. Это напоминало Люсинде о данном ею обещании.

А обещала она – ни много ни мало – уничтожить любого, кто дорог Цирцее.

В стране снов сёстры потеряли свою колдовскую силу. Они больше не слышали, не чувствовали в царящем хаосе ритмичной магической пульсации. Они не могли больше нарушать здешние законы и использовать свою магию. Их магия была заключена в многочисленных зеркалах, но они теперь стали чёрными, непроницаемыми. Об этом позаботилась Цирцея. Теперь злые сёстры были беспомощными, они стали пленницами, оставшимися один на один со своим безумием, толкавшим их на привычный, хорошо знакомый путь гибели и отчаяния.

Марта и Руби сидели и плакали на полу комнаты. На них всё ещё оставались потрёпанные, запачканные кровью платья, которые они не снимали с той кровавой церемонии, которую провели, чтобы связаться с Малефисентой, сражавшейся тогда против принца Филиппа. Казалось, что всё это было так давно, хотя на самом деле совершилось буквально только что. У сестёр просто не было времени, чтобы оплакать свою любимую рогатую волшебницу-ведьму, перед тем как переключиться на Готель.

– Проклятая Готель! – воскликнула Люсинда, неистово нарезая круги по комнате. – Если бы не она, Цирцея могла простить нас! – Марта и Руби продолжали плакать, не слушая бессвязную болтовню Люсинды. – А что, если она узнает правду? Что она тогда о нас подумает?

Люсинда сверху вниз взглянула на своих сестёр. Они все трое всегда чувствовали себя единым целым. Всегда. Но сейчас, пусть совсем ненадолго, сёстры вдруг показались Люсинде другими. Странными, неестественными, не похожими на неё саму. Чужими. Это ощущение поразило её. В этот момент Люсинда вдруг поняла, какими теперь должна видеть их всех Цирцея.

– Тихо! Кончайте реветь! – Люсинде нужна была тишина. Ей необходимо было подумать. Найти способ выбраться из этой комнаты, чтобы она смогла отомстить Фее-Крёстной и её назойливой сестрице, Няне, которые увели от них Цирцею. – Я не могу сосредоточиться, пока вы тут завываете! Обещаю вам, сестрички, мы найдём способ уничтожить всё, что дорого Цирцее! Мы должны придумать, как оживить Малефисенту, чтобы она помогла нам! Уж она-то ненавидит фей ничуть не меньше нас с вами!

– Нет, Люсинда, нет! Именно поэтому Цирцея так сердита на нас! – взвизгнула Руби, глядя на Люсинду снизу вверх своими вытаращенными глазами. Люсинда заметила в них безумный блеск, который напугал её.

– Да, Люсинда! – воскликнула Марта. – Она никогда не простит нас, если мы убьём их!

– Заткнитесь! – Люсинда резко остановилась и продолжила, вновь глядя сверху вниз на своих сестёр. – Если мы заберём всё и всех, кого любит Цирцея, ей не останется ничего другого, как только вернуться к нам. За утешением. Мы станем единственным, что у неё осталось на свете. Мы станем нужны ей!

Люсинда чувствовала себя так, словно она уговаривает совершенно неразумных детишек.

– С Готель это не прошло! Почему ты думаешь, что пройдёт с Цирцеей?

Люсинда обдумала вопрос Руби. Если честно, она и сама не надеялась на то, что это сработает. Но при этом чувствовала, что иного выбора у них просто нет.

– Мы не обращали на Готель должного внимания. Упустили её. Бросили её одну, и она свихнулась. Мы просто не понимали, как много в ней от Мани. – Люсинда сделала вид, будто что-то припоминает, копается у себя в мозгах. Затем резко тряхнула головой, словно пытаясь отогнать настигнувшую её мысль. – Готель оказалась слишком слабой. Сёстры мы с ней по магии или нет, сейчас она для нас никто! Она отказалась дать нам цветок, чтобы мы могли спасти Малефисенту! Значит, это она, она повинна в смерти Малефисенты! Я уверена, что Цирцея поймёт, если мы вернём Малефисенту!

– Нам нужно просто подождать немного, – сказала Марта. – Если мы будем ждать и ничего не предпринимать, как просила нас Цирцея, она раньше или позже простит нас. Должна простить!