Ури неопределенно пожал плечами.

Невысоко над головой пролетел самолет; народ на террасе оторвался от еды и с минуту смотрел вверх. После 11 сентября генеральный прокурор США Джон Эшкрофт непрерывно предупреждал о возможных террористических атаках на банки, жилые кварталы, гостиницы, рестораны и магазины. Как-то раз президент Буш заявил, что вообще ничего не может сказать насчет предстоящего конкретного теракта. Столь же невнятные предупреждения раздавались и в Лондоне.

Ури вдруг снял очки и взглянул мне в глаза.

— Если вы повторите то, что сейчас от меня услышите, — сказал он, — я от всего буду открещиваться.

— О'кей, — кивнул я.

— И тогда посмотрим, кому больше поверят, — добавил он.

— О'кей, — вновь согласился я.

Вместе со стулом Ури придвинулся поближе. Обвел взглядом ресторан.

— Словом, так, — сказал он, — это уже не историческая история.

— Чего-чего? — не понял я.

— Меня реактивировали.

— В смысле? — Я посмотрел на Шипи. Тот мрачно кивнул. — Вы что, хотите сказать, будто это вы уведомили Джона Эшкрофта насчет гостиниц, банков и жилых домов?

— Я на эту тему распространяться не буду, — нахмурился Ури.

— Ури, — сказал я, — прошу вас: дайте мне хоть что-то, о чем бы я мог написать. Одну-единственную наводку, а?

Ури вздохнул.

— Ладно, — сказал он. — Но только одну, и все. Итак, человек, который меня реактивировал… — Ури выдержал паузу, затем продолжил: — Известен под именем Рон.

Вот так. С той поры я с ним не общался. Он не отвечал на мои просьбы перезвонить. Напрочь отказался еще что-нибудь прояснить насчет Рона. Кто он, этот Рон? Из ФБР? ЦРУ? РУМО? МВБ? А может, из МИ-5? МИ-6? Да и вообще, играет ли Ури Геллер какую-нибудь роль в Войне-с-террором?

Годом позже у меня случился небольшой прорыв. Дело было в одном из лас-вегасских отелей, где я брал интервью у бывшего военного парапсихошпиона, сержанта Лина Бьюкенена, который некогда работал на генерала Стабблбайна. Я сказал ему: «Ури Геллер утверждает, будто его реактивировал человек по имени Рон». Сержант Бьюкенен погрузился в молчание, затем таинственно кивнул и ответил: «A-а, Рон… Да. Знаю я его».

Но что-либо говорить о нем отказался.

Генерал Стабблбайн тоже не пожелал обсуждать Рона.

— Этим проклятым разведэкстрасенсам надо бы рты зашить! — заявил он. — А то разбалтывают все подряд кому ни попадя.

Генерал, как стало мне известно через несколько недель после встречи с Ури, с 1981 по 1984 год возглавлял секретное подразделение разведчиков-парапсихологов. Впрочем, как он выразился, «эта группа вовсе не была овеяна пленительным ореолом». По сути дела, она представляла собой полдесятка офицеров и сержантов, которые сидели под замком и невероятной охраной в намеченном для сноса дощатом домике в Форт-Миде, штат Мэриленд, и пытались стать экстрасенсами. Официально этого подразделения не существовало, его сотрудники проходили по так называемому закрытому списку. А поскольку их как бы не было на свете, в армейском бюджете на них не предусматривалась статья расходов на кофе. Приходилось скидываться из личных средств. Со временем это обстоятельство их сильно допекло. Некоторые сидели в домике и старались превратиться в экстрасенса начиная с 1978 года. Время от времени кто-то из них умирал или впадал в буйство, и тогда на место выбывшей единицы помещали нового паранормального солдата. Если кому-то было видение — скажем, русский военный корабль или какое-то будущее событие, — он рисовал картинки и передавал их вверх по команде.

А затем, в 1995-м, ЦРУ эту программу закрыло.

Многие из этих военных экстрасенсов впоследствии опубликовали свои мемуары, например, «Седьмое чувство: Тайны дальновидения в изложении „шпиона-экстрасенса“ армии США» Лина Бьюкенена.

— Каждый хочет первым взобраться на пенек и заявить о себе, — горько пожаловался Стабблбайн. — А ведь я за такое мог бы свернуть кое-кому из них шею.

И это было все, что генерал сообщил мне про паранормальных шпионов.

— Но они опять в деле? — спросил я.

— Надеюсь, да.

— А Ури Геллер был одним из вас?

— Нет, — ответил Стабблбайн. — И очень жаль. Я его искренний поклонник.

А затем поиски Рона привели меня на Гавайи, в домик, стоящий на дороге между Гонолулу и Перл-Харбором, в жилище отставного сержанта 1-го класса — и в свое время спецназовского парапсихошпиона — Гленна Уитона. Гленн оказался крупным мужчиной с коротким ежиком рыжих волос и гвардейскими усами, типичными для вьетнамского ветерана. Я планировал расспросить его насчет экстрасенсорного шпионажа, однако стоило мне присесть, как наша беседа пошла в совершенно неожиданном направлении.

Гленн пригнулся ко мне поближе:

— Вот вы пересекли мой дом от парадной двери до выхода на задний двор. Сколько здесь стульев?

Я принялся озираться по сторонам.

— Суперсолдату не надо смотреть, — заметил Гленн. — Он попросту будет знать ответ.

— «Суперсолдат»? — переспросил я.

— Да, суперсолдат. Джедай. Он будет знать, где расположены все лампочки. Где находятся все розетки. Большинство людей — никудышные наблюдатели. У них и понятия нет, что происходит вокруг на самом деле.

— Так кто же такой джедай? — спросил я.

— Один из них перед вами, — ответил Гленн. В середине восьмидесятых, поведал он мне, спецназ занялся секретной инициативой под кодовым названием «Проект „Джедай“» с целью создания суперсолдат, то есть солдат, наделенных сверхвозможностями, в частности, способностью войти в помещение и мгновенно получить представление о малейших деталях обстановки; это первый уровень.

— И каков же уровень выше первого? — спросил я.

— Второй, — ответил он. — Интуиция. Есть ли способ развить человека так, чтобы он принимал верные решения? Допустим, к тебе кто-то подбегает и говорит: «Там на дороге развилка! Куда нам поворачивать: налево или направо?» А ты ему на это, — Гленн щелкнул пальцами, — «Направо!».

— А выше этого уровня? — спросил я.

— Невидимость.

— Всамделишная невидимость?

— Поначалу — да, — сказал Гленн. — Затем мы решили, что проще найти способ, чтобы тебя не видели.

— Как это?

— За счет проникновения в связь между наблюдением и реальностью ты получаешь возможность поиграться с невидимостью, — ответил Гленн. — Если тебя не наблюдают, ты невидим. Ты существуешь лишь в том случае, когда тебя видят.

— Что-то вроде маскировки? — уточнил я.

— Да нет же, — вздохнул Гленн.

— И насколько хорошо вы этим овладели?

— Ну, положим, я-то рыжий и голубоглазый, — ответил он, — так что люди меня хорошо запоминают. А впрочем, кое-что удается. Ведь я и по сей день жив.