Ногу облапал. Моя вроде. Чешется и зудит — да. А дырки нет. Намотанная майка поверх штанов есть, кровь есть, дырка в штанине есть, а раны нет!

Так не бывает! Бабочка на арматуре привиделась что ли? А кровь тогда чья?..

Короче, опять холод от рефлексии вылечил. Зубами стучать начал — сразу одумался. Доостудился. Не доостужаться бы только до полного окоченения.

С такими бредовыми мыслями и потащился по стеночкам к фонарю…

Всегда знал, что физическая работа прочищает мозги. Пока семенил ножками, мысли чуть упорядочил.

Вспомнил про телефон и связь. Обозвал себя болваном. Звонить нужно было еще из корпуса, сразу после взрыва. Глядишь, уже б дома был, а не подворотни изучал. Дернулся, охлопал себя. В карманах пусто. Не поленился, развернулся. Доковылял до кучи снега и минут пять грёб там. Замерз, но нашел свой айфон. Точнее дочкин. Стекло разбито, шайтан-машинка на потуги никак не реагирует. Печально. Не перенесла тонкая китайская душа, суровых казахстанских реалий… Накрылась видимо. Со злости хотел запустить в стену, но передумал. И махать больно, и за симкой потом ковылять опять. Засунул в карман.

Снова потопал к фонарю. Поумнел чуть. По дороге провел поспешную инвентаризацию. Часы швейцарские электронные «Tissot». Состояние как у айфона. Дохлые. Тоже мне хваленая марка. Или импульс у реактора словил и электроника кирдыкнулась? Или на холоде батареи сдохли?..

На пальце обручальное кольцо и на шее цепочка. Золотые. Вот и всё состояние. Ни бумажника, ни документов, ни мелочи какой-никакой завалящейся.

Дотопав до фонаря, сообразил, что и очки на носу пропали. Сначала расстроился. Без очков очкарикам туго. Не зря очкарик очкарику друг, товарищ и запасные очки. Но дошло, что вижу и неплохо вижу. Однако, видимо, лимит впечатлений на сегодня выбрал, поэтому не удивился. Принял как факт.

Попытался кричать и долбиться в двери — тишина. Как будто все вымерли… Может правда вымерли?

Потоптался у фонаря. В голове пусто. Мыслей куча, но все матерные. И ни одной по делу. Что дальше делать ну не знаю.

* * *

Трое из ларца

Потоптался в этой подворотне, потоптался. Огляделся. Снег есть. Следов нет. Только проталины. Как весной.

Замерзать стал уже основательно. Промозгло. Одно хорошо — светать стало.

Где я и что делать — ни одной мысли. Одно ясно — тут искать нечего — околею. Надо двигать. Назад топать тоже бессмысленно. Двор построен каким-то колодцем. Один вход. Он же выход.

Решил расширять изведанное пространство. Двинул далее. Какая-то стена кирпичная, высокая. Метров шесть. С другой стороны, такие же дворы-колодцы, полуразрушенные брошенные здания в три-четыре этажа с битыми окнами и вывороченными дверьми…

Нога, хоть и без раны, но дергает и подгибается, голова кружится, еще и наледь. Скользко. А я в своих туфлях как корова на льду. Короче пару раз раскорячился, попробовал сесть на шпагат, раз проверил землю головой на прочность. Поздно, но сообразил — нечего Волочкову по подворотням передразнивать. Не по статусу. Присмотрел у кучи палку. Вытащил, отряхнул, оперся. Она сломалась, а я опять навернулся. Падла! Да что за жизнь сегодня такая? Чем я карму испортил???

Вытащил еще одну, потолще. Но это рыбки не обучаемые, а я всё ж доктор наук. Поэтому решил сначала попробовать на прочность. Сломалась. Тоже труха какая-то.

Не, так не пойдет. Я вам не Ванька-Встанька. Доковылял до кучи у забора. Попотел, но выломал кусок ржавой трубы. Надеюсь, хоть она мою тушку не подведет. Тонковата и гнила. Чуть играет, слегка гнется. Но осторожно топать можно. Только руки от металла мерзнуть стали.

Обмотал руки обрывками майки. Перехватил. Жить стало легче. Наверно с километр вдоль этого забора отмотал. Не знаю. В голове плыло. В завалы трущоб желания лезть не было вообще. Только от мысли свернуть и топать туда чуйка выть и стонать начинала. Вот и отдался чуйке. Плелся вдоль стен, обходил кучи мусора, искал выход.

Стало казаться, что недалеко плещется вода. Начал вертеть головой и прислушиваться. То ли кажется, то ли глюки.

Топаю…

Показалось, что впереди человеческие голоса. Обрадовался так, что даже про все боли забыл.

Точно, люди! О чём-то спорят, но о чем не разобрать…

— Люди, Ау! Люди… как я рад! Люди! Спасен! Больничка и тепло! И детям позвонить!

Попытался кричать, но только хрип и сиплый шепот вырвался. Пришлось хромать шустриком дальше. Не дай Бог уйдут, ищи потом…

В очередную подворотню влетел как на крыльях, влюбленный во все человечество. Улыбка до ушей, глазенки сверкают, ручонки трясутся, дергаются…

Выскочил и охренел. Двое из ларца месят третьего. Лежащего. Увлеченно так месят. Ногами. Хекают. Третий уже не дергается. Кулем светлым валяется.

Вот, что в такой ситуации умные люди делают? Правильно, молча испаряются. Но, то умные.

Мне же видимо приключений на пятую точку не хватило. Или преподавательские привычки на автомате в…опе взыграли. Ну я и вякнул:

— Что ж вы твари творите-то⁈

Как на зло и голос прорезался. Даже петуха дал. Эффект от моего внезапного вопля, конечно, тоже случился. Только отнюдь не тот на который надеялся. Третий не подскочил, первые два не испарились.

Один, худой, отпрыгнул и руку в карман сунул. Из плюсов, только то, что тот что побогаче и потолще обделался. Звук его «газового завода» похлеще байденовского пердежа в Букингемском дворце оказался. Старый Джо только британское королевское семейство с герцогинями в краску вогнал, а тут и до меня звуковая волна докатилась. И мозги прочистила.

Очередной вляп. И уже не свалишь. Поздно. Шустрый хоть и молча, но так ко мне бочком-бочком и уже рядом. И перышком в руке машет. Железным. В меня целит.

Он махнул, ну и я махнул. На автомате так. Трубой, что в руке зажата. И попал. Всегда косым был, а тут с первого раза, да по бестолковке. Смачно. С хрустом. Испугался сильно видимо… Прав был Илюша Муромец, что дубинку железную таскал. Куда ни попади — промахом не считается. Это вам не ковырялки французские.

Шустрик с катушек сразу улетел и ногами задрыгал. А у меня в голове как бомба бабахнула. Все посторонние мысли окончательно выдула. Кристальная ясность… жмур!

Допрыгался, семь бед, один ответ — поэтому спринтанул и еще раз махнул. Уже осознанно и вкладываясь. Пердуну. И тоже по голове. Очень уж мне его взгляд не понравился. И, что удивительно, тоже не только эффектно, но и эффективно. Правка не требуется.

Стою, дышу, успокоиться пытаюсь, зубами скачущее в груди сердце, поймать пытаюсь. Вокруг натюрморт — три тела живописно разложены. Лежат и