Чтобы избежать раздражающего обычая, требующего известить всех и каждого о своем прибытии, а также докучливых формальностей, связанных с необходимостью стучать в дверь, он вошел незамеченным через редко используемый боковой вход в особняк Халдон-Холл. Разумеется, для этого ему пришлось открыть замок, но это было для него мелочью. Все эти действия нельзя было назвать неожиданными, учитывая причину его визита. Уиттэкер Коул, граф Терстон, когда речь заходила о его семействе, рисковать не желал.

Оказавшись внутри дома, Мак-Алистер метнул быстрый взгляд наверх. Из кабинета на втором этаже сквозь перекрытия доносился приглушенный голос Уита. Звук его становился попеременно то глуше, то громче, пока Мак-Алистер пробирался по извилистым коридорам и крутым лестницам Халдона, стремясь избежать встречи с прислугой. Передвигался он совершенно бесшумно и поразительно быстро, демонстрируя навыки, приобретенные в прошлой жизни.

Неудивительно, что и у кабинета он возник незамеченным — и твердо решил потолковать об этом с Уитом, попеняв ему на излишнее благодушие, — после чего тихонько проскользнул внутрь, притаившись в глубокой тени, падавшей от массивного книжного шкафа.

А в комнате тем временем продолжался жаркий спор. Уит и леди Терстон настаивали на том, чтобы оставить Эви в Халдон-Холле, тогда как Уильям Флетчер, миссис Саммерс и сама Эви придерживались прямо противоположного мнения, полагая, что ей следует незамедлительно отправиться на побережье. Мак-Алистер, стараясь ничем не выдать своего присутствия, застыл в укромном уголке и приготовился смотреть и слушать.

Он привык смотреть и слушать. И к тому, что в нем нуждаются.

А вот к тому, чтобы находиться в замкнутом пространстве, под крышей, в окружении четырех стен, среди шума и суеты, он так и не привык. Постоянный гул голосов, шарканье ног, лязг, стук и скрип обширного и неугомонного домашнего хозяйства действовали ему на нервы.

Но все это было сущим пустяком по сравнению с той мукой, которую он испытывал, находясь так близко от Эви Коул. Она стояла не далее чем в трех шагах от него, повернувшись к нему спиной. Он видел каждую прядку ее милых каштановых волос, чувствовал легкий запах ее туалетного мыла и слышал каждый вздох, слетавший с ее очаровательных губ. И вдруг он отчетливо вспомнил, как совсем недавно гладил и ласкал эти самые кудри кончиками пальцев и как ловил ее дыхание своими губами.

Он живо вспомнил — как вспоминал очень часто, намного чаще, чем следовало, — что губы ее пахли лимоном и мятой.

Ему вновь захотелось передернуть плечами.

Нет, зря он пришел сюда. Ему не следует находиться здесь.

С трудом оторвав взгляд от Эви, он обратил свое внимание на остальных спорщиков. Пожалуй, дискуссия затягивалась, грозя зайти в тупик, когда ни одна из сторон не может ни одержать победу, ни признать свое поражение. Столь бесплодные и тщетные потуги найти решение изрядно злили Мак-Алистера, учитывая, что нервы его и так были натянуты как струны. Собравшиеся здесь лишь зря теряли время, его и свое. От желания подхватить Эви, перебросить через плечо и унести в лес у него зачесались руки. В его лес, где он знал каждую стежку и тропку, каждый звук, каждое укромное местечко. В лес, где — как он был твердо уверен — он сможет обеспечить ее безопасность… ото всех, кроме себя самого.

Взгляд его помимо воли вновь вернулся к Эви и медленно скользнул по ее напряженной спине, горделиво развернутым плечам с нежной кожей цвета слоновой кости и изящной лебединой шее. Она была невелика ростом, едва доставая макушкой ему до плеча. Слишком маленькая и хрупкая, чтобы суметь защитить себя от ярости безумного маньяка. Но зато достаточно здравомыслящая, чтобы осознавать это.

Проклятье, да ведь ей должно быть очень страшно!

А Эви развлекалась от всей души.

Глядя на разворачивающийся перед ней очередной акт драмы, она решила, что он, вне всякого сомнения, заслуживает того, чтобы именоваться верхом доведенной до абсурда хитроумной уловки. Ах, какое чудное сборище лжецов, с восторгом и любовью думала она. Кто бы мог подумать, что у членов ее семьи и друзей вдруг обнаружится подобная склонность к театральным эффектам?

И кто бы мог подумать, что они продемонстрируют столь незаурядные таланты к лицедейству?

Лицо леди Терстон и впрямь покрывала бледность. Нет, вы только посмотрите — бледность. Интересно, как она этого добилась? Миссис Саммерс сидела, поджав губы и строго выпрямив спину, судорожно сжимая сложенные на коленях руки. Уит, расхаживающий взад и вперед перед своим письменным столом, казалось, был готов рвать на себе волосы. А мистер Флетчер, с нахмуренным челом и распущенным узлом галстука, олицетворял собой подлинный портрет обеспокоенного сердечного и верного друга.

Сама же она, разумеется играла стойкого оловянного солдатика, воинственно задрав подбородок и гордо расправив плечи, всем своим видом выражая решимость противостоять смертельно опасным обстоятельствам. Получив письмо с угрозами, она поначалу хотела внести в свое поведение что-нибудь более драматическое — легкую панику, например, или короткий обморок. Но перспектива побыть в таком состоянии хотя бы минуту или две повергла ее в ужас и вызвала внутренний протест. Кроме того, она еще никогда не падала в обморок, посему просто не представляла, как следует вести себя в этом случае. Пожалуй, перед тем как демонстрировать подобные фокусы заинтересованным зрителям, необходимо попрактиковаться в их выполнении в одиночестве.

Вместо этого девушка остановилась на гордом стоицизме, рискуя показаться окружающим самодовольной и ограниченной особой, отметив про себя, что это получается у нее весьма недурно. Впрочем, и все остальные участники этого театрализованного представления играли свои роли выше всяких похвал, несомненно заслуживая бурных аплодисментов и даже оваций.

Нет, им прямая дорога на сцену, всем вместе и каждому в отдельности, еще раз заключила Эви.

Следует признать, что предложение мистера Флетчера отправить ее на побережье в сопровождении эскорта вооруженных охранников поначалу повергло ее в шок и изрядно позабавило. Но, будучи уверена в том, что они не могут всерьез планировать отправить ее туда, где она окажется вне их досягаемости и назойливого внимания, Эви предпочла горячо поддержать идею поездки. Собственно, она лишь хотела разворошить осиное гнездо и решилась подыграть заинтересованным сторонам, чтобы раз и навсегда покончить с этим глупым вопросом о ее замужестве, но при этом не собиралась облегчать жизнь назойливым родственничкам.

— Я не намерен отправлять ее одну на другой конец страны, — резко бросил Уит.

Высокий и стройный, обладатель глубокого властного голоса, один звук которого внушал уважение, кузен всегда представлялся Эви воплощением настоящего владетельного лорда. Не то чтобы она привыкла уступать его власти, нет — просто подобный образ ей импонировал, и она отдавала кузену должное. Мистер Флетчер задумчиво потер переносицу.

— Вряд ли можно назвать Норфолк другим концом страны. До него всего два дня пути.