на рассвете

Я судьбу свою связала».

«Ты, надеюсь, всё сказала?»

«Не пойду я под венец».

Разозлился гость вконец:

«Интуиция твоя тебя явно подвела,

Оттого не поняла:

Я любви не соискатель,

Не дешёвый воздыхатель —

Я правитель этих мест!

Выбор мой – лишь добрый жест.

Завтра, хочешь или нет,

Но ты скажешь "да" в ответ!

Твоё упорство неприятно».

«Зато логично и понятно!», —

Отчеканила Розита.

«Ты же хуже паразита!

Я тебя не короную,

Изберу судьбу иную:

Лучше гибнуть в сорняке,

Чем с тобой в особняке».

Розита листьями закрылась.

«Ты решила, что простилась?», —

В гневе гость проверещал:

«Я ль тебя не обольщал?

Плющ, скрути её, окутай.

Стебли, листья перепутай.

Пусть покается, смирится,

Предо мною извинится.

Может я смогу простить,

А пока что – не поить!

Ни малейшего глоточка

В почву этого цветочка!

Мои обиды не забыты».

Плющ пополз к стволу Розиты.

Был он ада порожденьем.

«Всё исполню с наслажденьем», —

Процедил, усилив гнёт,

Перекрыв цветку азот.

Гладиолус тут съязвил:

«Метод Ваш, бесспорно, мил.

Но прелестница упряма».

«По ней отходов плачет яма», —

Разъерепенился Нарцисс:

«Свалиться может в самый низ».

«У всех красавиц есть шипы».

«Да Вы, смотрю я, все слепы!»

Нарцисс от бешенства вскипел,

И от обиды зашипел:

«Лишь я красою безупречен!

Людской рукой увековечен

В стихах, напевах и картинах,

В саду цветущем и в корзинах!

На розе надо мне жениться,

Лишь чтоб навек укорениться!

Не скрою: также я польщен,

Что будет мною побеждён

Такой строптивый, дикий нрав».

«Возможно, ты, мудрейший, прав.

Однако, стоит подождать».

«Да я рождён, чтоб побеждать!»

Розита сдавлена Плющом,

А Маша – собственным плащом.

В раю цветочном нестерпимо

Жара парит невыносимо.

Возмущалась Маша звонко:

«И к чему такая гонка?

Не привыкла к беготне!

Ну за что всё это мне?»

Тут жёлудь ловко врылся в мох.

На время он к земле присох,

Затем глухой раздался треск,

Вокруг детишек вспыхнул блеск.

Вот тут они перепугались:

Глаза зажмурили, обнялись.

Повисло в воздухе молчанье,

Раздался шорох и ворчанье:

«Замысловатые стволы,

А кроны очень уж малы…

Я не встречал подобный вид.

Как знать? Он, может, ядовит.

Бывает всё на этом свете».

«Да не деревья мы, а дети!», —

Сказал Алёша возмущенно.

Поправил крот очки смущённо

И стал ощупывать ребят:

«Прошу прощенья, я так рад!»

И крот схватил Санька за брюки.

Тот, упирая в боки руки,

Зудел тихонечко под нос:

«Как я такое перенёс?

С чего-то ядовиты снова,

Хотя подобное не ново:

За этот день уже вторично

Нас обзывают неприлично!»

В поклоне крот к земле приник:

«Дождался, пробил звёздный миг!

Заветных слов хранитель я,

Вам надо выслушать меня».

Ребятушки не удивились.

«За этим, впрочем, и явились», —

Они сказали в унисон,

Повышая звук и тон.

«Лишь я закончу – торопитесь!

К вратам сарая проберитесь.

Как солнце выплывет в зенит,

Пусть каждый трижды повторит:

"Красотам сада нынче крах.

Цветочный мир совсем зачах.

Открой, сарай, свои врата —

Мы готовы для труда!

Не за рубль, не за цент

В руки дай нам инструмент —

Изничтожим мы сорняк!

Нам подобное – пустяк!"

И ещё напоминаю…»

«Нам уже бежать к сараю?» —

Не сдержал Санёк порыв:

«Или сделать перерыв?»

Хитро крот прищурился,

А потом нахмурился:

«Выскочек не уважаю».

«Видно я Вас раздражаю».

«Обсуждать не стану это,

Нынче не до этикета.

Вас для всяких там работ

В сад пропустит страж ворот

Ровно в полночь, не иначе.

Коль готовы – так удачи!

Я надеюсь, всё понятно?»

Дети ринулись обратно,

Но истошный крик зверушки

Их опять вернул к опушке:

«Мы чего-то позабыли?»

«Что у Вас за цели были?

Вы зачем прошли сей путь?

Садовода в сад вернуть!» —

Выговаривал им крот,

Разевая важно рот:

«Ну так что же – возвращайте!

Только прежде обещайте

Не трясти меня в пути!»

«Очень надо». «Не зуди!» —

Оборвал Санёчка крот:

«До чего смешной народ:

Без меня пути назад

Не найти в цветочный сад!»

Лёша встал неторопливо

И сказал слегка шутливо:

«Полезай-ка, крот, в рюкзак.

Извини, коль что не так,

Но явить без тряски бег

Не способен человек.

Так что хватит препираться —

Будем к саду пробираться!

Нам идти назад? Вперёд?»

«Вниз, у липы поворот», —

Поправляет крот Алёшу:

«И тащи нежнее ношу!»

Обратный путь явился всем

Короче раз, наверно, в семь.

И вот они у входа в сад —

Последний им совсем не рад.

Вьюны, Крапива, всякий сор

Гостям готовы дать отпор:

Хватают за ноги и валят,

Потянешь руку – колют, жалят.

Мария ручками всплеснула

И на выдохе шепнула:

«Ну, держитесь, наглецы!

Пилка, ножницы, щипцы!

Режьте извергов, кусайте,

Распилите, покромсайте!»

Лёша скис совсем и сник,

Он присел, к траве приник:

«Можешь Маша не стараться —

Нам к сараю не прорваться.

Хватит нервы зря трепать».

«Не привыкла отступать», —

На распев сказала Маша:

«Отойди в сторонку, Саша!

Посмотрите-ка, Пион!

Он как будто удивлён».

Тот с улыбкой на устах:

«Дети? В наших-то местах?

Поражён, безумно рад,

Как и весь цветущий сад!»

Но встревоженный репейник

Стал кричать: «Да ты изменник!

Впредь за всех не отвечай!»

«Ты, сор, тоже отличай,

С кем посмел заговорить!

Перестань меня бурить

Своим мерзким, злобным взглядом —

Не командовать вам садом!»

А репейник, знай, своё:

«Нынче времечко моё!

Мы уже цари, вы – пешки!»

«Но, но, но! Прошу без спешки.

Что за глупый поворот?» —

Не сумел сдержаться крот:

«Ваш захват – напрасный труд.

Сор детишки изведут».

Растрепала ствол Крапива,

Оглядев детей тоскливо:

«В западне твои детишки.

Их никчёмные умишки

Подвели на этот раз».

«Это кто шуршит на нас?» —

Возмущается Санёк,

Опираясь на пенёк:

«Я готовлюсь их унять».

«Сложно правду воспринять?

Глупый, маленький болтун!

Здесь Репейник, дальше Вьюн,

Да и я, мой друг, повсюду

Вас нещадно жалить буду!»

Саня чуточку смутился,

А Пион к нему склонился,

И тихонько проворчал:

«Я итак давно молчал.

Что Крапива, что Репейник?

Ты же, парень, не бездельник?

Вырви парочку кустов

Вечно жгущихся листов:

В их корнях, примерно в шаге,

Серп сигнала ждёт к отваге!»

Жёлтой сделалась Крапива,

Развопилась не шутливо:

«Чтоб тебя Плющом сдавило!

Чтоб остался без полива!

Заприметил, разноцветный,

Тайничок мой незаметный!»

Саня бросился вперёд.

«Подожди-ка, скороход!» —

Закричал ему Алёша:

«На руках не панцирь –