Но был еще один человек, которому ее уход причинил еще большее горе. Этот человек стал главной трагедией твоей жизни.

Я никогда не воспринимала его как твоего отца. То есть я знала, что он им является, но никогда не верила. Никогда не замечала никаких кровных уз, связывающих вас. Я видела только безумие, которое душило его.

Твой отец умер в тот день, когда весь город решил, что это случилось. Из его праха возник мой тюремщик. Два совершенно разных человека, не похожих друг на друга.

На следующее утро после расчистки участка, в развилке ветвей моей ивы я кое-что нашла. Это был маленький букетик цветов, перевязанный пшеничным колоском.

Я схватила его и побежала к дому, светясь от надежды, мечтая о тебе со всем девичьим пылом.

Я точно знала, что этот маленький букетик для тебя значит.

Он был не первым, который ты принес сюда.

Я пыталась представить, что буду делать, если увижу тебя, что я скажу, а что не скажу, как я без слов дам тебе понять, сколько значит для меня твой подарок.

Такая возможность мне представилась лишь через два года, только сказать мне уже было нечего.

Сегодня вечером твоя очередь нести караул. Пока ты будешь сидеть в будке, построенной на краю обрыва в нескольких милях от дома, и смотреть на море, твоя кровать так и останется холодной. Ты увидишь тучи и грозу, хоть океан и беспокойный сосед, но только ночные огни, да паруса днем могут согнать фермеров с полей или кроватей. Переселенцы не забудут, как мы встретили первую экспедицию, когда их корабли вошли в нашу реку, а жадные взгляды устремились на наши поля. Долгие годы после этого мы вынуждены противостоять яростным попыткам отомстить.

Я тоже буду спать вполглаза, ведь ты сейчас далеко и тоже борешься со сном.

Такова цена бдительности.

Хорошо, хоть Джип составляет тебе компанию.

Сегодня вечером Даррелл вернулся домой и сказал, что больше в школу не пойдет. Новый учитель такой зануда, он начал учить их латыни. Какая от нее польза? Если английского достаточно, чтобы читать Библию, то и Дарреллу больше ничего не нужно. Если мой брат что-то вбил себе в голову, его не переубедить, хоть бейся головой об стену.

Мужчина в доме! Вот как он себя называет. И мечтает пойти в солдаты. Он даже взял папин пистолет, чтобы потренироваться в меткости на кроликах.

Папа бы не одобрил то, что Даррелл бросил школу, ведь он был первым учеником в классе, ни больше ни меньше! Но папы больше нет, а маме лишние руки при уборке урожая очень нужны.

А еще папе бы точно не понравилось, что мы зарабатываем на жизнь тем, что гоним спирт.

Стоя на коленях, я дергала свеклу. Крупная и сочная, она легко выходила из земли, и корзина очень скоро наполнилась. Я отряхнула ее, и налипшая грязь ссыпалась на землю.

Папа любил нашу землю. Только маму он любил еще больше. Он сделал землю красивой и плодородной. Пока он был жив, все фермеры Росвелла восхищались нашим участком.

Когда мои руки испачканы жирной темно-коричневой землей, я чувствую свою близость к папе. Я буду помогать маме, ведь он так хотел.

Ты зашел к Джонсону совсем не за повозкой. Ты пришел делать предложение.

Я слышала, как Мария рассказывала об этом Юнис Робинсон у колодца. Они забыли, что у меня тоже есть уши. Или им было наплевать.

Мария хвасталась, но ее глаза оставались грустными.

Ты женишься на ней в следующее полнолуние.

Ты горд, что женишься на первой деревенской красавице? Доволен, что опередил Леона Картрайта и Джуда Матиса?

Ты делаешь это по любви или ради денег?

Или ты хочешь избавиться от меня?

Я побежала к моему камню в лесу, куда мы с папой приходили попеть песни. Я смотрела, как садится солнце и восходит и заходит тощий месяц.

Мама убьет меня.

Ты женишься.

Ночь холодна, как и река, манящая меня своим журчанием.

Я вернулась после двух лет, проведенных с ним, как из могилы. Вернулась в новый день к людям и думала, что счастлива вернуться. Но ночь и холод, темнота и дыхание смерти с этого момента стали мне ближе, чем дом.

Только мысли о тебе рассеивали мрак в моей душе. Ты – солнце, которое освещает мой мир, как мне вынести то, что тебя будет обнимать другая?

Наступило утро, и я вернулась домой. Мама залепила мне такую пощечину, что даже Дарреллу стало меня жалко.

– Ты, как никто другой, должна понимать, – сказала она. – Я провела по твоей вине столько бессонных ночей. У тебя просто нет сердца.

Я почистила курятник и собрала яйца, подоила корову и убрала навоз. Наносив воды и дров, я умылась и пошла в город.

Вернувшись с покупками, я побежала к своей иве.

Надежды не было и не будет, я ни на что не гожусь. Нет никого, кому можно было бы рассказать, нет слов, чтобы описать то, что со мной происходит. Даже если я бы сама захотела, я бы их не нашла. Никакими словами не снять эту непосильную тяжесть.

Я плакалась моей иве про потерянные годы, гордость, язык, покой.

Про самую большую потерю в моей жизни – про тебя.

Домохозяйки и их дочери, как болтливые белки, разнесли новость: скоро будет свадьба! Невеста такая красивая, жених – такой высокий, гордость всей деревни. Свадьба состоится в день церковного праздника. Новости про Марию и тебя затмили все.

Все остальные маленькие разбитые сердца – их оказалось немало – будут сожжены на алтаре любви и красоты.

Единственно, что хоть как-то утешало, – я не одинока в своем горе.

Солнце встает, как и раньше, петухи продолжают кукарекать, корова производят навоз. Убирать за ней всегда было обязанностью Даррелла. Ничто не вызывает такую головную боль и не показывает, чего стоят все твои мечты, как свежий навоз.

Оказываясь в городе, я вижу тебя в окружении доброжелателей, спешащих поздравить тебя. Кое-кто подшучивает. Твое лицо рдеет как яблоко.

Я невольно слышу, как некоторые шепчутся, что твой отец совсем спился. Они шепотом говорят, что ты тоже наверняка сопьешься, но только шепотом. Когда ты подходишь, они начинают улыбаться, хлопать тебя по спине и восклицать: «Отличная ферма, Лукас. Она будет отличной женой, Лукас! У тебя плечи настоящего мужчины, Лукас. Как у…»