и заводь,

Я в лёгком платье, босиком,

И ты меня зовёшь поплавать.

А я смеюсь в ответ, и смех

Дробится в тишине звенящей.

И голос твой: «Одна из всех

Из прошлого – ты в настоящем».

А вот уже в траве лежишь

В объятьях неба и растений.

И оголтелый вьётся стриж,

Сшивая облака и тени.

А мои пальцы учат впрок

Загар, морщинки, прядей жёсткость.

И судьбы вдруг на малый срок

Утратили былую зоркость,

Нас упустив… И где взять сил

Разрушить сказку в миг единый?

А напоследок ты б спросил

О том, как назовём мы сына.

Декабрь… так поздно… тихо здесь –

Лишь гости шутят над развязкой.

Довольно с вас! Пора знать честь –

Иссякли на сегодня сказки.

Слепая

Как трудно быть слепой

В сверхзрячем этом мире -

Брести себе вперёд

Без цели, наугад,

Изменчивой тропой

В просвеченном эфире,

Оставив прочим гнёт

Вериг, интриг, наград.

Как странно быть слепой -

Не чувствовать насмешек,

Гордиться напоказ

Невидимой звездой,

Назвать своей судьбой

Тот град неуцелевший,

Чей строй волшебных фраз

Обложен высшей мздой.

Как просто быть слепой -

Вцепившись в чуткий посох,

Идти, минуя грязь,

Гомеровской стезёй.

Пред истиной святой

Не задавать вопросов,

От века оградясь

Чистейшею слезой.

Собрались однажды люди

И будут веселы они или угрюмы,

И будут в роли злых шутов иль добрых судей.

В. Высоцкий.

Собрались однажды люди,

Чтоб свою развеять скуку.

И поплыли пересуды.

Жизнь – двусмысленная штука,

Оттого-то в байках, сплетнях

Каждый оказался в силе.

А потом взялись за песню -

Пели – но сначала пили.

Женщины кривились "гадость",

А мужчины подливали,

Пошутили, посмеялись,

Побренчали на рояле.

И нечаянно хмелели

Не от музыки иль спирта,

А от видимого еле,

Нерискованного флирта.

Время шло, и каждый думал

В содержательной беседе:

– На хрена здесь столько шума?!

Мрази – мне бы ваши беды…

И считал себя умнее,

На соседей тупо глядя,

И жене рычал, пьянея:

– И чего припёрлись ради?

И к исходу долгой ночи

Поскандалили немножко,

Помирились бурно очень,

С пылом пили на дорожку.

Разошлись все. Смолкли звуки.

Дым да грязная посуда…

Чтоб свою развеять скуку

Собрались однажды люди.

Успенье

Почти закатные мгновенья,

Когда рисуют облака

Своё прозрачное успенье6,

Как ослабевшая рука.

Когда заметней переходы

Из полусвета в полумрак,

И утомлённая природа

Возводит солнцу саркофаг.

Мой реквием небесной смуты,

Мой в рамке траурной мольберт -

Невероятные минуты,

Обожествляющие смерть.

Пыльца

Живы… С дерзостью птенца

В мир несли свои порывы,

Оставляли мать, отца,

Слыша за спиной "счастливо!",

Вдаль спешили от крыльца

С возгласом победным: "Живы!"…

Я цветочная пыльца

В пору осени дождливой.

Биты… Боль смахнув с лица,

Вспомнив навыки защиты,

Уклонялись от свинца,

Пропускались через сито

И – глотали вновь живца

С хрипом: "Живы, хоть и биты…"

Я цветочная пыльца

На растерзанном граните.

Ретро… Распахнув сердца,

Рвались в бой, к высотам, к недрам,

В тень тельца, под сень венца.

Жили, бились – пылко, щедро -

Вечный бег внутри кольца…

И отстали – стали "ретро".

Я цветочная пыльца

Под шальным порывом ветра.

Были… Волею творца

Ждали, верили, любили,

Уповали до конца.

Их зарыли и забыли -

Ни провидца, ни слепца,

Ни борца, ни агнца – были…

Я цветочная пыльца

Средь могильной серой пыли.

Ноябрь

Лишь только янтарный истаявший отблеск

Уснувших пожарищ роняет ноябрь.

Туман сотрясает тревога, озноб ли,

Сплетаются в воздухе сырость и гарь,

И омут, и мостик, и филина вопли

С реальностью в прятки играют, как встарь.

Предлесье, предзимье – иль предначертанье?

И бред одиночества: "Впредь – никогда…"

А я торопливо читаю посланья,

Что рябью выводит больная вода,

О том, что опальное лето в изгнанье,

И в летнюю ссылку не сыщешь следа.

Пресытился ветер – раздеты все ветки,

Похмелье справляет усталая грязь,

От буйства былого одни лишь объедки,

Тропы неразборчива древняя вязь.

Земля подбирает продрогший луч редкий,

К монашке-зиме за причастьем склоняясь.

Вдали

Я б могла рассказать, как вдали мне жилось,

И какие обеты на душу легли,

Коли ей, бесприютной, и с телом бы врозь -

Лишь бы прочь от жестокой постылой земли.

И поведать о каре за слово "люблю",

О немыслимой истине мёртвых зеркал,

Тени маятника, напоминавшей петлю,

Как отходную мне сатана прочитал.

Мне признаться бы в том, как безжалостен спрос

Там, где солнце черно и где сажа бела,

Где пила я взахлёб из источника слёз,

Преступленья свои, словно крест, пронесла.

А манящая тяжестью спелая гроздь

Кровью брызгала вдруг… мне б покаяться в том,

Как в ненастную полночь непрошеный гость

Разбивал мне окно измождённым крылом.

Мне шептать бы о том, как сходила с ума

У крыльца мрак узрев гефсиманских7 ветвей,

Осознав, что земля вся – Акелдама8,

И Голгофа9 – единственный выступ над ней.

Мне кричать бы о том, как пугающ простор,

Мне открытый. И ваш очистителен гнев -

Я и близких людей обрекла на позор,

Предала всех, кто слепо доверился мне.

Мне хрипеть бы о муках удушья в себе,

Когда вслед мне бросали не камни, но грязь,

Когда гнали – из милости, не по злобе! -

От поветрий смертельных рукой заслонясь.

Вы простите мне всё и в положенный срок

Не за тыном – в ряду общем – сладите дом.

Вы зачтёте мне то, что сдержала зарок,

Что не стала рассказывать вам ни о чём.

Больница

Моя душа в смирительной рубашке -

Ей уготован тяжкий долгий путь

За вожделенье к проклятой бумажке,

Так исказившей жизненную суть.

За то, что вдруг без стартовой отмашки

Душа решила в небеса рвануть -

Ей не из чаши – из казённой чашки

Испить лекарством пахнущую муть.

Вдоль серых стен больничным коридором

Душа ползёт. Сообщество теней

Её диагноз объявляет хором

И шепчет, что во времени уж скором

Падут все путы, и в распах дверей

Ворвётся свет – но не подняться ей.

Русская мистерия

(песня)

Помнишь ночь под Рождество? –

Дом наш был гостями полон:

К нам