Через четверть часа, в пять, семья вышла. Десятилетний мальчик шел впереди, неся воздушное ружье. За ним — служанка, госпожа Бассо, ее муж и садовник с чемоданами.

Все были в отличном настроении. Мимо проносились автобусы, направлявшиеся за город.

На Лионском вокзале отчаянно свистело удвоенное, утроенное количество поездов.

Госпожа Бассо села рядом с мужем. Мальчик пристроился сзади, среди багажа, и опустил окно.

Машина не была роскошной. Обычная машина массового выпуска, ярко-синяя, почти новая.

Спустя несколько минут они уже катили в сторону Вильнов-Сен-Жорж. Потом выехали на дорогу в Корбей. Пересекли город. Ухабистая дорога вдоль Сены.

МОЙ ДОСУГ

Это название виллы, там, между Морсангом и Сен-Пором, на берегу реки. Вилла новая — кирпич сверкает белизной, краска свежая, цветы кажутся вымытыми вручную.

Беленькая вышка для прыжков в воду на Сене, лодки.

— Вам знакомо это место? — спросил Мегрэ у шофера.

— Немного.

— Здесь можно где-нибудь переночевать?

— В Морсанге, в «Вье-Гарсон». Или выше — в Сен-Поре, у Маркуса.

— А двухгрошовый кабачок где?

Шофер пожал плечами.

Такси не могло долго оставаться на дороге незамеченным. Бассо уже разгрузили машину.

Не прошло и десяти минут, как госпожа Бассо появилась в саду в полотняном матросском костюме и шапочке американского моряка.

Мужу ее, видимо, не терпелось примерить свой наряд, потому что он тут же появился в окне, затянутый в какой-то немыслимый редингот, с цилиндром на голове.

— Ну как, что ты скажешь?

— Перевязь не забыл?

— Какую еще перевязь?

— Мэр всегда носит трехцветную перевязь.

По реке медленно скользили байдарки. Откуда-то издалека донеслось гудение буксира. Солнце начало погружаться в рощу на холме, расположенном в низовье реки.

— Поезжайте к «Вье-Гарсон»! — сказал Мегрэ. Он увидел большую террасу на берегу Сены, всевозможные лодки, с десяток машин, стоящих за домом.

— Мне ждать вас?

— Сам не знаю еще.

Первой, кого он встретил, была бегущая женщина, вся в белом, чуть не угодившая ему в объятия. На голове у нее был флердоранж. За ней мчался парень в плавках. Оба хохотали.

Остальные наблюдали за сценой со ступенек гостиницы.

— Невесту не утопи! — крикнул кто-то.

— Подожди хоть до свадьбы!

Запыхавшись, невеста остановилась, и Мегрэ узнал в ней даму с авеню Нил, ту самую, что дважды в неделю встречалась с Бассо в меблирашках.

В ялике зеленого цвета какой-то человек раскладывал удочки; лоб его был нахмурен, можно было подумать, что ему предстояло выполнить деликатную и трудную работу.

— Пять перно, пять!

Из гостиницы вышел мужчина с лицом, густо намазанным белым и румянами. Он намалевал себе физиономию прыщеватого крестьянина-балагура.

— Получилось?

— Тебе бы надо еще волосы рыжие!

Подъехала машина. Люди выходили уже одетые для деревенской свадьбы. На одной из женщин было красновато-бурое шелковое платье, волочившееся по земле. Муж ее повесил на свое кругленькое брюшко цепь от лодки вместо цепочки от часов.

Солнце начинало краснеть. Листья на деревьях едва шевелились. Вниз по течению плыла байдарка, и ее полураздетый пассажир, улегшись на корме, небрежно двигал веслом.

— Когда шарабаны должны прибыть?

Мегрэ не знал, куда пристроиться.

— Бассо приехали?

— Они обогнали нас на дороге!

Вдруг перед Мегрэ вырос какой-то тип — человек лет тридцати, почти совсем лысый с лицом клоуна. Насмешливые искорки сверкали в его глазах. Он небрежно проговорил с подчеркнутым английским акцентом:

— А вот и приятель, который будет нотариусом!

Он не был таким уж пьяным. Но и трезвым его нельзя было назвать. Лицо, с глазами синее, чем река, было красным от заходящего солнца.

— Ты ведь будешь нотариусом, правда? — продолжал он с фамильярностью пьяного. Ну, конечно же, старина. И повеселимся же мы!

Потом добавил, взяв Мегрэ под руку:

— Пойдем выпьем перно.

Кругом смеялись. Какая-то женщина тихо сказала:

— Джеймс дает!

А тот невозмутимо тянул Мегрэ к «Вье-Гарсон».

— Два больших!..

И он сам засмеялся этой еженедельной шутке, а им уже несли полные до краев стаканы.

Когда компания прибыла в двухгрошовый кабачок, Мегрэ все еще не почувствовал «поворота ключика», как он любил говорить. Он поехал за Бассо, ни на что особенно не рассчитывая. В «Вье-Гарсон» он хмуро следил за суетящимися людьми. Однако он не ощутил того неопределенного предчувствия, того сдвига, который погружал его в атмосферу дела.

Пока Джеймс заставлял его пить с ним, он наблюдал за людьми, которые сновали туда и обратно, примеряли нелепые одежды, помогали друг другу, кричали, смеялись. Приехали Бассо, и сын их, из которого сделали деревенского дурачка с волосами цвета моркови, вызвал всеобщее восхищение.

— Пусть себе развлекаются, — повторял Джеймс каждый раз, как Мегрэ поворачивался в сторону компании. — Они веселы, а ведь даже не напились.

Подъехали два шарабана. Опять крики. Опять смех, толкотня. Мегрэ сел рядом с Джеймсом; хозяин «Вье-Гарсон» и вся прислуга выстроились на террасе, чтобы посмотреть на отъезд.

Голубоватые сумерки опустились после захода солнца. На другом берегу Сены виднелись тихие виллы, освещенные окна которых мерцали в полутьме.

Шарабаны лениво катили вперед. Взгляд Мегрэ скользил по окружающим: кучер, над которым подтрунивали и который смеялся с таким видом, будто вот-вот укусит; девица, сумевшая загримироваться под болотного кулика, старавшаяся говорить, как крестьянка; а вот седой господин, взял да напялил бабушкино платье…

Все было каким-то смутным, слишком изменчивым, слишком неожиданным. Трудно было представить, к какому обществу каждый из них принадлежит. Это еще предстояло уточнить.

— Вот та, вон стоит — моя жена, — объявил Джеймс, показав на самую пухленькую из женщин, в платье с расширяющимися кверху рукавами.

Сказано это было угрюмо, а глаза блеснули.

Пели. Проехали Сен-Пор, и люди выходили из домов, чтобы посмотреть на процессию. Мальчишки долго еще бежали за повозкой.

Иногда в сумерках мелькала какая-нибудь вывеска:

ЭЖЕН РУЖЬЕ — ТОРГОВЛЯ МЕЛОЧАМИ