– Да… – растерянно ответила компаньонка.

– Надоело каждое утро завивать раскалёнными щипцами волосы, – призналась Кримхильда. – Эта римская манера отнимает много времени и…утомляет.

Сибилла пожала плечами, в точности выполняя распоряжение принцессы, однако, про себя думая, что вскоре все придворные модницы, независимо от возраста, будут носить точно такую же причёску.

– Открой ларец с драгоценностями, – распорядилась Кримхильда, придирчиво рассматривая своё отражение в отполированной серебряной поверхности зеркала. Сибилла повиновалась.

– Какое украшение ты предпочтёшь сегодня? – смиренно поинтересовалась она.

– В ларце лежат шпильки, украшенные топазами…

Сибилла напрягла взор, ибо от обилия камней и жемчугов у неё пестрило в глазах.

– Вот… вижу… – она извлекла из ларца набор шпилек, украшенных искусно обработанными прозрачными желтовато-коричневыми камнями.

– Скрепи ими косы, – коротко приказала Кримхильда, тряхнув головой.

Сибилла украсила шпильками получившиеся «завитушки» из волос принцессы. Та ещё раз придирчиво взглянула на своё отражение.

– Что ж… Пожалуй, неплохо… Как ты считаешь?

Сибилла пристально взглянула на подругу: действительно наряд был безупречен, он прекрасно гармонировал с топазами.

– Достойно принцессы, о которой слагают саги, – уверенно ответила она.

– Тогда идём в трапезную. Наверняка, матушка и компаньонки уже там.

– Да-да! Госпожа Утта не любит опозданий! – с готовностью поддакнула Сибилла, и девушки покинули спальню.

Они миновали длинный коридор, ведший к трапезной зале, выполненной в самой изысканной манере. Отдавая предпочтение утончённому римскому интерьеру, король Гунтар всё-таки не решился вкушать пищу лёжа, подобно римлянам, предпочитая традиционный стол и стулья с высокими резными спинками.

Гунтар не раз бывал в Медиолануме и Равенне и принимал участие в застольях, как с наместниками, так и представителями малолетнего императора, в частности с полководцем Аэцием Флавием.

Обычно римская трапеза происходила вокруг небольшого стола, с трех сторон окруженного массивными, чаще всего каменными, ложами, на которых, по трое на каждом, и возлежали патриции и гости-бургунды. С четвертой стороны стола доступ открывался тем, кто обслуживал трапезу, менял блюда и приборы, разрезал мясо, подливал вино. На ложа набрасывали много тканей и подушек, которыми отделяли место одного сотрапезника от другого. В зале, как правило, царила ужасная теснота. Скученные люди, разогретые вином и едой, непрестанно потели и, чтобы не простужаться, укрывались специальными накидками.

Не меньшая теснота царила и на самом столе, увы, неспособном вместить одновременно все блюда с едой. Прислуге приходилось постоянно подносить и уносить их, ставить на стол, либо подносить каждому гостю персонально. Поэтому подле столов ставились так называемые столики-серванты, состоявшие из нескольких полочек, сплошь заставленных яствами. Виночерпии наполняли вином из бочек большие сосуды, часто изготовленные из цветного стекла или даже хрусталя, оттуда напиток разливали специальным черпаком по бокалам и подавали гостям.

…Обеденный стол в королевской резиденции имел прямоугольную форму и был рассчитан на шестнадцать человек, то есть короля и его свиту, королеву-мать и её компаньонок, а также Кримхильду и Сибиллу. В противовес соседям, тюрингам, саксам и франкам, предпочитавшим жить, как и их предки, не пользуясь благами римской культуры, Арнульф Нибелунг приказал соорудить кухню для приготовления пиши отдельно от трапезной. Когда-то эта трапезная наполнялась гостями Арнульфа так, что яблоку негде было упасть. Гунтар же сделал сию трапезную повседневной, где три раза в день вкушал пищу в окружении своей семьи и приближённых. А пиры, ставшие столь популярными в Ворбетомагусе, проводил в новом просторном зале, построенным его отцом.

Помимо стола и шестнадцати стульев, расставленных вокруг него, в трапезной вдоль стен стояли скамьи, застеленные шерстяными покрывалами, кое-где виднелись цветные подушки. Окна располагались высоко под потолком, однако в зал щедро проникали солнечные лучи. Факелы же зажигали лишь во время ужина и то лишь поздней осенью, зимой или ранней весной. В остальное же время года обитатели резиденции предпочитали обходиться естественным освещением (увы, но факелы, как бы ни были хороши, всё равно чадили).

Стены трапезной украшали шерстяные гобелены с изображением животных и природы. Среди них особенно виделся один, самый крупный по размерам, с гербом Ворбетомагуса: изображением серебряного ключа на красном фоне.

Отапливалось же помещение посредством системы труб, проходивших под полом. Поэтому визитёр, впервые вошедший в трапезную в холодное время года, поражался чистоте стен (а именно, отсутствию копоти) и свежести здешнего воздуха.

…Не дойдя до трапезной, Кримхильда резко остановилась. Сибилла невольно напряглась…

– Забыла рассказать тебе свой сон. – Задумчиво произнесла принцесса. – Мне приснился белоснежный голубь. Он влетел через окно моей спальни и сел прямо на ларец с драгоценностями. К чему это, Сибилла, как ты думаешь?..

Компаньонка растерянно пожала плечами.

– Не знаю точно… Но, кажется, к благому известию, – предположила она, наконец.

– М-да… К благому? – вяло отреагировала Кримхильда и вошла в трапезную.

Мягкий утренний свет проникал сквозь окна и, устремляясь прямо на стол, стоявший в центре помещения, рассеивался. Кримхильда уловила нежный аромат духов, принадлежавший королеве-матери. Утта неспешно прохаживалась по трапезной в сопровождении двух верных компаньонок.

Недавно ей минуло сорок лет, но выглядела она для своего возраста достаточно моложаво, несмотря на то, что произвела на свет троих сыновей и дочь. Хвала Логосу! все дети остались живы, не умерев во младенчестве.

Утта также предпочитала одеваться на римский манер. На ней была тёмно-зелёная шерстяная туника, рукава которой украшали серебряные фибулы, отделанные цветной эмалью. Её тёмные, слегка тронутые сединой волосы, были завиты на лбу и висках, а сзади собраны в пышный пучок, скреплённый шпильками, усыпанными зелёными и жёлтыми авантюринами.

Кримхильда, как и подобает воспитанной дочери, приблизилась к родительнице и поклонилась. Сибилла последовала её примеру.

– Доброе утро, матушка. Да благословит вас Логос!

Утта улыбнулась. Кримхильда была её последним ребёнком (женщина пережила тяжелейшие роды), возможно, оттого она относилась к своей дочери с обожанием и всячески её баловала.

Утта приблизилась к дочери и поцеловала её в высокий лоб.

– Да защитит тебя Логос. – Произнесла королева-мать в ответ и удовлетворённым окинула взглядом наряд и причёску дочери.

В этот момент в трапезной появился сенешаль и громогласно объявил собравшимся женщинам: