Трубку поднял сам Петр Александрович:

– Я вас внимательно слушаю, – сочным басом ответил он.

– Петр Александрович… Простите меня за поздний звонок, это жена Николая Георгиевича Тишко, он у вас работает. Вы не подскажете – где мой Коля? Прихожу домой, а… А его и нет, представляете! Я уж думала, может, вы его куда в командировку послали, а?

Петр Александрович не думал ни секунды:

– Помилуйте, сударыня! Ну какие у нас командировки? У нас все как обычно, а вот у вашего мужа срочно заболела бабушка. Очень старушка плоха, вот Николай Георгиевич и отправился с ней попрощаться, проводить, так сказать, в последний путь…

– В последний, значит…

– Да вы не расстраивайтесь, ну чего теперь сделаешь? Старушка и так уже пожила, Николай говорил, ей больше девяноста лет настукало.

– А? Да-да, настукало больше… вы уж меня извините… – пробормотала Ольга и положила трубку.

Значит, тетки были правы, ни в какой он не в командировке. И, уж конечно, не у своей бабушки – несчастная скончалась еще до появления внука. Вот гад, а?!

– Господи… Как жить-то? Как дальше-то жить? – потерянно бормотала Ольга, натыкаясь на стол, сервант, телевизор. – Двадцать лет счастливой семейной жизни, и в один момент – все! Все псу под хвост! Ни мужа, ни детей, ни семьи…

С Колей она познакомилась на вечеринке у друзей. Он как-то сразу положил глаз на веселую хорошенькую Оленьку, принялся ухаживать и не успокоился до тех пор, пока она не согласилась выйти за него замуж. С годами, конечно, Коленькина страсть улеглась, да чего там с годами – страсть улеглась сразу же после женитьбы, но если по первости супруг еще вежливо проявлял какой-то интерес и даже по праздникам уделял необходимые знаки внимания, то теперь он постоянно пропадал на работе, домой приходил усталый, взвинченный, бухался на диван и щелкал пультом телевизора. Разговоры вообще свелись к минимуму: заплатила ли за квартиру и почему сегодня опять курица, когда он курицу на дух не переносит! Оживал Коля только в гостях – после стопки. Откуда-то сразу появлялся свет в глазах, рот не закрывался, а его рука нет-нет да и похлопает ласково жену по спине, как скаковую кобылу. Ольга ничего странного в таком поведении не видела – да так живет каждая вторая! И, в конце концов, надо ж понимать – ну не век же ему прыгать возле нее восторженным жеребцом! Вон он уже какой стал: округлился, потяжелел килограммов на двадцать, уже лысина просвечивает, а височки стали пегими от седины, куда уж тут ухажориться! Но зато он ни словом ее не упрекнул, когда она сообщила, что врач запретил ей иметь детей. Правда, тут была толика вины и самого Коли – по первости он слишком выпивал, да и сейчас глаз да глаз нужен, вот Ольга и боялась родить ребенка от хмельного папаши, а уж потом врачи сказали, что здоровье не позволяет. Ну так ведь Коля ее не бросил! И жили они не хуже других! И чего теперь делать?!

Наконец, Ольга рухнула на диван и зашмыгала носом – куда же ей теперь-то бедной, несчастной, немножко б.у.?! Она уже и вовсе собралась взреветь в голос, но тут раздался телефонный звонок.

– Оленька! Ну и как тебе отдыхается? – интересовалась мама, Анна Леонидовна. – Ты сегодня обязательно посмотри программу по второму каналу! В десять тридцать, я забыла, как она называется, но что-то про женскую привлекательность!

– Мама! – всхлипнула в трубку Ольга. – Ну кого мне привлекать! Кому я нужна?! На меня даже собственный муж плюнул и завел себе парочку любовниц!

– Му-у-уж? Это твой Николашка себе парочку любовниц завел?! Боже, какое счастье, – сделала заключение маменька и добавила: – Он мне никогда не нравился, надутый павиан! Оленька, детка, ты плачешь?.. А, ну да, что тебе еще остается… Ольга, я еду к тебе!

Матушка никогда не оставалась в стороне от дел дочери, правда, Колю она не сильно жаловала, хотя старательно этого не показывала, но все же при зяте она старалась приходить реже.

– Оля! Мы через полчаса будем!

Ольга даже не успела спросить – кто это мы? Матушка отключилась, но через каких-то сорок минут Анна Леонидовна уже входила к дочери под ручку с худенькой старушкой.

– Познакомься, Оля, это Полина Даниловна, моя подруга. Ее батюшка когда-то держал дом свиданий, поэтому Полюшка, как никто, разбирается в сложностях мужской психологии. Сейчас Полина Даниловна именно то, что нам нужно! Полюшка, проходи в гостиную… Оля, свари нам кофею!

Ольга не совсем поняла, при чем здесь публичный дом, и ей совсем не хотелось, чтобы в ее семейных неурядицах разбирались посторонние люди. Сейчас она мечтала об одном: залезть в кровать, зарыться в одеяло и никого не видеть. Однако воспитание не позволило ей вот так взять и отказать пожилым дамам в приеме. Поэтому она принесла кофе и смиренно уселась рядом – ждать, когда старушки принесут ей свои соболезнования и уберутся смотреть вечерние программы.

Полина Даниловна же, по всей видимости, к телевизору не торопилась. Она тянула кофе из маленькой чашки, далеко оттопыривала скрюченный мизинчик и просто наслаждалась обществом. Случайно взглянув на Ольгу, старушка вдруг обронила:

– Ты не переживай так из-за этой ерунды. Он к тебе непременно вернется, вспомнишь еще меня. Только…

Она призадумалась и помешала в чашке ложечкой.

– Что только? – поторопила ее Ольга.

– Только нужен ли он тебе будет? – пожала плечиками старушка. – Ну сама посуди – как ты с ним жить-то будешь, когда у тебя теперь перед глазами все время его любовницы торчать будут?

– Ну и пусть торчат! Не одна – две, две любовницы! – запальчиво выкрикнула Ольга и потом совсем беспомощно спросила: – А что делать-то?

Тут встрепенулась матушка:

– Оля, ты пойми, ты еще молодая! Сколько тебе? Ах, да! Тебе же каких-то сорок три! Девочка! Скоро у тебя отдельная квартира будет, сама себе хозяйка станешь! Я не понимаю! Да что тебе – штаны стирать некому?!! Вот только не надо говорить, что ты его любишь! Я помню, ты еще в садике была, тебе нравился толстенький такой мальчик Боря! Вот тогда ты его любила! Ты ни одной конфетки сама не съела – все ему откладывала. И каждое утро в садик бежала впереди меня. Каждое утро! И это при том, что у вас была препаршивая воспитательница! И глаза у тебя всегда счастливые были! А сейчас?! Да я забыла, когда ты светилась по-настоящему!.. Полина! Ну что ты грызешь этот сухарь! Плюнь немедленно и говори, что ты придумала! Ты же обещала решение, так что говори!

Полина Даниловна и сама уже была не рада, что засунула в рот этот ванильный сухарь – не той молодости были зубы – поэтому теперь старательно делала задумчивый вид, пытаясь поскорее справиться с угощением.

– Мама! – расстраивалась Ольга. – Тебе, похоже, просто доставляет удовольствие видеть, как мне тяжело! Ты никогда не любила Колю и теперь откровенно рада! А я…

– Да как же ты могла такое подумать на мать?! – вскинулась Анна Леонидовна. – Это я – рада? Да, я не собираюсь бросаться под джип из-за твоего Николашки! И – да! Я его не любила! Но я вовсе не радуюсь твоим мучениям! Господи, Оленька, ну из-за кого тут мучиться? Полина же сказала – он к тебе вернется. А ты пока поживешь, как человек! Может быть, наконец, вспомнишь, что у женщины должны быть хорошие духи, платья и украшения! Ты посмотри на себя!