характерные именно для того момента и места. Надеюсь, с годами я научилась писать лучше. Суть этих статей в том, что они правдивы; они рассказывают то, что видела я. Возможно, они напомнят другим, как напоминают мне, лицо войны. Вряд ли мы имеем право его забыть. Я считаю, что именно память и воображение, а не ядерное оружие, – сильнейшие сдерживающие факторы.

Введение. 1986 год

Первый репортаж этой книги был написан 49 лет назад. После того как я на протяжении всей жизни наблюдала за войнами, война мне видится эндемической болезнью человечества, носители которой – правительства. Только правительства готовят, объявляют и ведут войны. Ни разу не случалось такого, чтобы полчища граждан сами по себе столпились у правительственных зданий и требовали войны. Прежде чем они поймают военную лихорадку, их нужно заразить ненавистью и страхом. Нужно внушить гражданам, что им угрожает враг и что жизненно важные интересы их государства под угрозой. Жизненно важные интересы государства, всегда завязанные на власти, не имеют ничего общего с интересами граждан – частными и простыми, всегда связанными со стремлением к лучшей жизни для себя и своих детей. Ради таких интересов человек работает, а не идет убивать других людей.

Я с подозрением отношусь к любым властям предержащим (за исключением нескольких достойных восхищения людей) и их представлениям о жизненно важном. Если бы правительства должным образом выполняли свою работу, они сосредоточились бы на том, чтобы обеспечивать достойное управление своими странами в интересах наибольшего числа граждан: они бы не транжирили значительную долю накопленных обществом ресурсов на вооружение и не экономили бы на нуждах народа. Богатые, бедные или середнячки – все правительства находят деньги на войну, и все правительства с каждым годом тратят все больше и больше денег – невероятное количество денег, – чтобы накапливать вооружения. И все они, демократии или диктатуры, существуют на деньги своих народов, но жалеют средств, чтобы обеспечить этим народам достойные условия жизни. Мы живем в мире, где слишком много оружия и слишком мало сытых людей.

Чтобы начать войну, требуется агрессор – правительство настолько амбициозное и жадное, что считает завоевание территорий своим государственным интересом. Но правительство-агрессор продает своему народу проект войны как защитную меру: это им угрожают, они окружены, их провоцируют; враги готовы напасть на них. К сожалению, людей легко заставить поверить в любую ложь; люди ужасно доверчивы и беззащитны, когда перед ними размахивают флагами и внушают им ложный патриотизм. И как только война начинается, правительство берет на себя всю полноту власти: граждане должны подчиняться приказам своего правительства, даже если ранний энтузиазм поутих. Кроме того, люди понимают, что какой бы бессмысленной ни была война, лучше ее не проигрывать.

У нации или наций, подвергшихся нападению, нет другого выбора, кроме как бороться с агрессором. Но неужели правительства, если они компетентны, не могут увидеть угрозу и заранее принять меры, чтобы не дать агрессору завершить подготовку к войне? Вполне вероятно, Гитлера можно было остановить в 1936 году, когда он ввел войска в Рейнскую область, нарушив условия Локарнских договоров[4]. И разве нельзя было избежать войны за Фолклендские острова благодаря более аккуратному прогнозированию?[5] У правительств гораздо лучше получается развязывать войны, а не предотвращать их. И, если хорошо разобраться, окажется, что война не так уж и страшна для правителей – тех, кто на вершине, кто стоит у руля. Их власть укрепляется, а власть для этих людей – великое благо. Они чувствуют воодушевление, ощущают, как растет их значимость, а никаких трудностей не испытывают. Им не приказывают воевать или работать на фабриках; чудесным образом их не ранят и не убивают, как обычных людей; они слишком ценны, чтобы жить на скудном пайке. До Второй мировой, несравнимая чудовищность которой изменила правила, худшей карой, ожидавшей правителей после проигранной войны, была потеря работы. Германский кайзер просто ушел в отставку и переехал в небольшой загородный дворец.

Тем не менее десять миллионов человек погибли в Первой мировой войне 1914–1918 годов из-за государственных интересов кайзеровского правительства, и сегодня никто не вспомнит, в чем они заключались. От позиционной войны – к тотальной войне и геноциду: 35 миллионов человек погибли во Второй мировой войне из-за безумных государственных интересов гитлеровского правительства и государственных интересов императора Японии, который остался невредим. С 1945 года люди ежегодно гибнут в больших и малых войнах из-за чьих-нибудь государственных интересов.

Возможно, если не народ Советского Союза, которому не дают информации, то его руководители в Кремле сейчас с тревогой раздумывают, какие же именно государственные интересы они защитили, вторгнувшись в Афганистан. Я никогда не понимала, что за государственные интересы заставили правительство США втянуть Америку в ее самую длительную – но необъявленную – войну во Вьетнаме, и ясно, что ничего жизненно важного в этой войне не было, поскольку, проиграв, Америка никак не пострадала, дела шли как обычно. Впрочем, американское правительство ценой крови и денег своих граждан сделало эффектное заявление: маленьким азиатским странам лучше соглашаться с США, когда дело касается того, что американское правительство считает своими интересами. И, возможно, по мнению Кремля, именно это и происходит в Афганистане: дан сигнал, что на границах СССР вы либо ведете себя как следует, либо…

Для тех из нас, кто смотрит на мир глазами человека, а не геополитика, защита государственных интересов СССР в Афганистане и государственных интересов США во Вьетнаме выглядят безумием, жестокой катастрофой для простых людей: русских, афганцев, вьетнамцев, американцев. Было бы замечательно, если бы простые люди научились с осторожностью и недоверием относиться к вирусу, который распространяют правительства, – идее государственных интересов.

Было бы замечательно, но это маловероятно. Наш удивительный вид с детства запрограммирован на патриотизм в духе «это моя страна, права она или нет». Интересно, как это звучит на урду или китайском? Несмотря на невероятную силу этой фразы, она бессмысленна. Моя страна не может быть права или не права, она просто существует как земля, язык, обычаи, культура. А та фраза, которую используют для сплочения граждан на войне, должна была бы звучать так: «это мое правительство, право оно или нет». Это было бы полезное изменение, оно бы заставило граждан задуматься, правильно ли поступает их правительство или же фатально ошибается. Мне всегда нравилось резкое замечание Толстого о том, что «правительство – собрание одних людей, насилующих других»[6], но теперь я думаю, что старый русский был пророком. С момента появления ядерного оружия все человечество находится во власти правительств, которые владеют этой силой, способной уничтожить мир. Никогда раньше люди, склонные совершать ошибки, какими являются правители, не владели разрушительной мощью столь невиданного масштаба.

Конечно, нам говорят, что ядерное оружие имеет строго оборонительный характер, это средство сдерживания. Благодаря ему, говорят наши правительства, мы сорок лет живем в мире, что, очевидно, неправда. Что они имеют в виду, так это то, что за эти сорок лет не было войн между сверхдержавами. Даже описывать ядерное оружие как средство сдерживания – значит лгать. Так как у сверхдержав уже давно предостаточно ядерного оружия, чтобы единожды уничтожить друг друга (и весь остальной мир), нет большой необходимости производить больше и больше таких вооружений, чтобы можно было уничтожить мир сорок раз. Но ядерное оружие превратилось в Большой Бизнес, возможно, самый большой из всех существующих.

Десятки тысяч людей на выгодных условиях работают в американской индустрии по производству ядерного оружия; в капиталистическом мире в этой сфере зарабатывают колоссальные прибыли. «Звездные войны»[7] – это огромный казенный пирог и огромная глупость. Предполагаю, что и в Советском Союзе тысячи граждан получают хорошее вознаграждение, работая в столь важной области, а все расходы ложатся на советский народ, который терпит лишения, ведь денег на все не хватает, а важнее ядерного оружия нет ничего. Небольшие французские и британские ядерные арсеналы бессмысленны;