Внезапно Елена открыла глаза и увидела меня прямо перед собой, но на ее лице не дрогнул ни один мускул. Так она смотрела целую вечность, потом сбросила плед на траву, встала и обняла меня за шею. Ее губы обожгли мне рот. Она все еще горела. Я обнял ее и прижал к груди. Сумасшедшее блаженство. Кто этого не чувствовал, тот не жил.

Внезапно она вздрогнула и резко отпрянула.

– Черт, это не сон!

Она укусила себя за руку.

– Ты ушла не простившись. Что-то не так?

– Бог мой! Значит, все это было на самом деле?

– И что тебя удивляет? Наша встреча была неизбежной. Чуть раньше, чуть позже. Нас судьба свела.

Неожиданно она начала меня бить. Кулачки ее были слабенькими, и я лишь удовольствие получал от ее огненного темперамента, а потом обхватил руками, прижал к себе и начал целовать. Она не сопротивлялась. Она плакала. Ее лицо стало мокрым от слез.

– Уходи, – прошептала она. – Уходи! Я не должна тебя видеть. Тебя нет. И никогда не было.

– Ты выйдешь за меня замуж? – задал я самый глупый вопрос в своей жизни.

– Ты сумасшедший. И я от тебя заразилась. Мы оба психи. Наша связь сведет нас в могилу. Я знаю, о чем говорю. Безумство не остается незамеченным. Нас живьем закопают. На этом все кончится. Счастливые концы только в романах бывают. Жизнь черная и дождливая. Я не могу тебе дать того, чего ты хочешь.

– Ты выйдешь за меня замуж? – повторил я вопрос.

– На этом свете вряд ли. Там, на небесах, возможно. Когда станем свободными.

– Мы еще и на земле поживем в свое удовольствие. Я тоже знаю, о чем говорю. Мне нужно лишь твое согласие.

– С тобой я и в пропасть готова прыгнуть.

Я все еще прижимал ее к себе и чувствовал, как она горит. Это не притворство. Пора поверить в мифическую судьбу. Вдруг Елена словно протрезвела, оттолкнула меня и побежала к дому.

Я остался один среди яблонь и рассыпанных по земле плодов. Мне очень не хотелось уходить. Но она не вернется. Ее сковывает страх. Она им как цепями опутана. Мы в неравном положении. Это мне все нипочем. Живу, как хочу. Море по колено. Я никогда не ставил себя на чье-то место. Потому что мне плевать на других. На всех без исключения. Теперь придется примерить на себя чужую шкуру. Очень близкую мне шкуру и очень ценную для меня.

Решение выносил за меня черт, сидящий где-то в тихом уголке моей души. Он всегда находит ответы на все вопросы, которые невозможно решить трезвым умом.

Я направился к воротам и спокойно вышел на улицу. Сторож не обратил на меня внимания. Когда я заходил, показал ему коробку, завернутую в газету. В ней ничего не было. Представился курьером интернет-магазина и добавил, что несу заказ Елене Подрезковой. Меня пропустили. То же самое я сказал и горничной, открывшей мне дверь особняка. От предложения оставить заказ я отказался. Мол, подпись заказчика нужна. Она и направила меня в сад, где я нашел свое сокровище. Вряд ли все остальное кто-то видел в окна. Ветви деревьев были еще густо усыпаны листьями.

Я сел в свой тарантас и поехал домой к Оксане. Соседям я уже примелькался, ко мне привыкли и даже здоровались со мной. Я всегда со всеми поддерживаю хорошие отношения. Милый, очень обаятельный, а по словам Оксаны, даже красивый и к тому же очень воспитанный молодой человек. С начальством не спорю, но делаю то и так, как считаю нужным. Мало того, у меня все получается. Башка варит хорошо. Мог бы докторскую написать. Но лень.

В квартире Оксаны меня интересовали лишь ключи. Связку ключей от кабинета Зямы, его сейфа и стола она не стала бы брать с собой в Омск. Зачем ненужную тяжесть таскать? Вот только такие мелочи меня никогда не интересовали, и я не знал, где она хранит их. Надо лишь понимать, что все нужное должно быть всегда под рукой. Да и прятать ей не от кого. Я знал, где лежат ее деньги и золотишко, но блеск побрякушек, которыми одаривал ее Зяма, меня вовсе не интересовал. Своих денег хватало.

Все правильно. Ключи я нашел за пять минут. Они лежали в шкатулке на тумбочке возле кровати. Остальное я найду на месте. Чуть позже. Сейчас главное – не суетиться. Во всем нужна размеренность.

На работу я приехал во втором часу дня. Наша лаборатория занимала четыре комнаты, точнее, зала. По десять столов в каждом, да еще оборудование, колбы, пробирки и всякая муть. Каждый занимался своим делом и собственными опытами. Общий результат получался при смешивании десяти, а то и больше компонентов в определенных пропорциях. Итоги подводили после испытаний. Иногда нескольких. Но о том, какая гремучая смесь получалась в итоге, знали трое. Я, начальник лаборатории и Зяма. Что-то знал наш главный фармацевт, но не всё.

Начальник лаборатории начал разглядывать меня как привидение. Хороший мужик, но очень рассеянный.

– Я с тобой сегодня здоровался, Андрюша?

– Нет, Иннокентий Василич, мы еще не виделись.

– Хорошо, что я на тебя наткнулся. Пойдем в курилку, там и поговорим.

Курящих в институте практически не осталось, так что курилка была лучшим местом для приватных разговоров. Но мы-то еще курить не бросили.

Уединившись, он закрыл дверь в коридор и, достав из кармана газету, подал мне. Я знал, что надо в ней искать. Короткая заметка была помещена на четвертой странице.

«Вчера утром в собственной квартире был найден труп начальника строительного треста “Свой дом” Агранова Семена Тихоновича. Его обнаружила домработница в восемь часов утра. Врачи “скорой помощи” установили, что Агранов умер от сердечного приступа примерно в шесть утра. К сожалению, он недавно разошелся с женой, и рядом с ним никого не оказалось. Возможно, его удалось бы спасти. По словами жены предпринимателя, они виделись накануне и ходили в ресторан. Дело шло к примирению. Но, увы, оно так и не состоялось из-за неожиданной смерти Агранова. Ему было сорок шесть лет…»

Дальше я читать не стал.

– В котором часу она дала ему дозу? – спросил я.

– Как договаривались, в десять вечера. Наши расчеты оправдались. Для остановки сердца понадобилось восемь часов.

– Камеру видеонаблюдений она установила?

– Не сработала. Свет в комнате не включался, и жалюзи были закрыты. Сплошная тьма.

– А ехать к нему не решилась?

– Конечно же, нет. Ей алиби нужно. Никто не может гарантировать результатов вскрытия.

– Мы можем, иначе за что деньги берем, – уверенно заявил я. – Препарат растворяется в крови полностью. К тому же вскрытие делают на следующий день после смерти. Если, конечно, не поторопить патологоанатомов. Ты доложил Зяме о результатах?

– Нет. Не будем торопиться. Приедет через пару дней и всё узнает. И результаты вскрытия будут готовы. Не дергайся, Андрюша. Всему свое время.

– Ладно. Плевать мне на Зяму. Этой бабе последнюю версию препарата дали.