Летим над крышами, вороньё с голубями гоняем, обывателей рёвом моторов пугаем. Надо бы повыше держаться, да там как раз облака плотной периной висят. А в облаках лететь никакого резона нет. И опасно, и как нам потом на аэродром заходить? По сапогу? Даже не смешно. Приводных систем нет, а по одному компасу на месте не определишься. Так что только вот так, визуально…

Тоже дело непростое. Высота небольшая, напрягаться приходится нешуточно. Опять же те же самые только что уже упомянутые птицы, чтоб они все передохли от какой-нибудь заразы! И чайки… Ненавижу чаек! Сразу Ревель вспомнился, аварийная посадка из-за поднявшихся с воды бестолковых птиц. Того и гляди, влетит какая-нибудь шальная пернатая в двигатель, а внизу город…

От Невы начали уходить влево. Как раз над Зимним проскочили, оставили дворец с левой стороны. Ещё мысль мелькнула – опять Государь сердиться будет, снова на меня всех собак навесит. Мелькнула и бесследно пропала. Да и пёс с ним! Может, его уже и в столице нет. Нам, главное, сесть сейчас. А остальное… Остальное если и будет, то потом!

При виде знакомых аэродромных ангаров на душе посветлело, даже спину выпрямил. Выполнили разворот со снижением, вышли в створ посадочной полосы, прибрали обороты и вот она, серая от раскисшего снега родная грунтовка.

Сели, словно к маслу притёрлись. Прокатились, разбрызгивая снежную грязную кашу из-под колёс, быстро потеряли скорость, даже тормозить не пришлось и развернулись в середине полосы, порулили прямо к нашему ангару, к встречающим самолёт людям…

— С возвращением, Сергей Викторович. Вы готовы? Тогда поехали. Его высокопревосходительство вас с утра ожидает, — не успел вылезти из кабины, как меня сразу же озадачили приглашением, от которого никак нельзя отказываться. — Долго вы добирались…

Да и знал я об этом приглашении давно, если честно. Потому-то и порулил прямо к встречающей нас группе, минуя неразличимые в этой снежной каше рулёжки. А по большому-то счёту какие сейчас могут быть рулёжки, если всё вокруг снегом мокрым завалило, а флажков и вешек, обозначающих их границы, никаких почему-то не стоит. Убрали зачем-то…

А насчёт этого приглашения и нашей задержки… Так погода по маршруту стоит далеко не весенняя. Лишь в Иркутске да ещё в Красноярске полюбовались напоследок голубым сибирским небом, а потом всё, кирдык хорошей погоде. Чем дальше на запад, тем хуже. Горизонт затянут сплошной плотной облачностью, придавливающей самолёт к земле, сбивающей с маршрута сильными ветрами и многочисленными осадками. Да-а, снега-то у нас везде хватает… И ближе к столице этого добра навалом, как я вижу. Только мокрого. Знай успевай отгребать.

Поэтому и обратный перелёт в столицу у нас вышел весьма затяжным, продолжительным по времени стоянок на промежуточных аэродромах. Приходилось сидеть и ждать более или менее подходящей для вылета и особенно для посадки погоды. Связь… Связь между точками была. Но и лететь нам от точки до точки не один час и даже не два. За это время всё может случиться. Взлетали при нормальной погоде, а уж садились даже не по прогнозу, а как Бог на душу положит. По фактической садились. А фактическая не давала заскучать и с завидным постоянством подкидывала разнообразные сюрпризы. То низкой и плотной облачностью к земле так придавит, что поневоле приходилось снижаться на заходе до минимальных высот, то осадками в виде снежных зарядов порадует.

Это ещё хорошо, что пока строения внизу не столь многоэтажные и нет ни высоковольтных столбов, ни мачт ретрансляторов, ни труб… Насчёт последнего я погорячился. Трубы заводские были. В большом количестве и довольно-таки высокие. Но маршрут знакомый, поэтому и строили заход на посадку по возможности с того направления, где этих труб по определению не должно было быть. Всё-таки нижняя кромка облачности нередко опускалась до сотни метров, а порой и того менее. Да ещё и разнообразные туманы регулярно присутствовали.

Так что спасибо прежним навыкам – на карте по всему маршруту были подняты опасные высоты, отмечены все искусственные сооружения в районах аэродромов взлёта и посадки. А в отдельном блокнотике и схемы захода для каждого такого аэродрома нарисованы.

А снег… Снег-то ладно, с ним приходилось просто лишние дни сидеть безвылазно на аэродромах и ждать улучшения погоды. И каждый новый день брать в руки скребки и мётлы и очищать от тяжёлой снежной корки не только поверхности самолёта, но и стоянку вокруг него. А самое неприятное, так это то, что у нас лыж нет. Колёса у нас. Вот и приходилось подолгу ждать, пока расчистят или утрамбуют для нас взлётную полосу и узкую дорожку для руления. Это когда на улице минус стоит. А вот когда плюс, то это отдельная история…

Ну и посадка в условиях снегопада то ещё удовольствие. Но ничего, справлялись. И заряды с градом не так страшны. Самолёт-то у нас уже далеко не тот фанерно-тряпичный, где обшивку крыла можно было пальцем проткнуть… Перегибаю, конечно – пальцем не проткнёшь, скорее палец сломается, но всё равно, даже на этой машине под градом находиться приятного мало.

Да и не в обшивке дело, а в моторах. Точнее, в их масляных радиаторах… Вот здесь град совершенно не нужен. Крупные градины плюс скорость… Вполне могут и трубки масляных радиаторов побить. Оттого-то и приходилось подолгу сидеть и ждать. То более или менее нормальных условий на взлёте и по маршруту, то подходящей погоды на аэродроме посадки.

Особенно долго пришлось просидеть на Урале, почти неделю. Вот тогда-то и вызвали меня на местный КП, к телеграфу. Лично Батюшин Николай Степанович нас потерял – обеспокоился нашим столь долгим отсутствием. Мне вот интересно, это он так за нас переживает или за наш ценный груз?

Пришлось объяснять причины задержки и выслушивать, то есть вычитывать на телеграфной ленте приказание сразу же после прибытия в столицу явиться пред ясные очи начальства.

Ну и что за новые вводные? Снова придётся лететь куда-нибудь к чёрту на кулички? Очередная авантюра у Николая Степановича нарисовалась? Но догадки и предположения оставил при себе, дальнейшие вопросы задавать и доверять их телеграфу поостерёгся. Вместо этого предпочёл отстучать «Есть!». Не сам, конечно, отстучал, а телеграфист мой ответ на ключе оттарабанил. На этом общение под размеренное стрекотание телеграфного аппарата благополучно завершилось… Так что к тому, что на столичном аэродроме нас, а точнее меня, будут обязательно ждать, я был готов…

К Батюшину меня отвезли на автомобиле. Проехали по столичным мостовым, разбрызгивая грязную снежную кашу. Проскочили под аркой Измайловского проспекта, оставили в стороне Исаакиевский собор… Сказать, что я удивился маршруту, это значит ничего не сказать… Мы же вроде к Николаю Степановичу должны были ехать?

Проводил взглядом уплывающие назад деревья Александровского сада, его кованую ажурную ограду, Адмиралтейство. Всё понятно. Машина выехала на Дворцовую площадь, свернула к левому крылу Зимнего. Успел ещё увидеть ошалевшего от нашей наглости городового у Александровского столпа, насторожившийся караул на входе, и на этом всё – остановились перед “Собственным” подъездом.

Название это я только сейчас и услышал. От порученца. Вдобавок при этом офицер долго так посмотрел на меня. Со значением. И снисхождением, что ли? Где-то в глубине его глаз промелькнуло что-то этакое. Мол, гордись оказанной тебе честью. А мне как-то и всё равно. Нет, то что меня во дворец привезли, это сильно так напрягло. А вот то, что именно к этому подъезду… Да какая мне теперь разница? Поэтому многозначительный взгляд офицера проигнорировал. Ну не до подобных мелочей мне сейчас!