— Attendez [Подождите], — сказала АннаПавловна, соображая. — Я нынче же поговорю Lise (la femme du jeune Болконский).[с Лизой (женой молодого Болконского). ] И, может быть, это уладится. Ce seradans votre famille, que je ferai mon apprentissage de vieille fille. [Я в вашемсемействе начну обучаться ремеслу старой девки. ]

Гостиная Анны Павловны начала понемногунаполняться. Приехала высшая знать Петербурга, люди самые разнородные повозрастам и характерам, но одинаковые по обществу, в каком все жили; приехаладочь князя Василия, красавица Элен, заехавшая за отцом, чтобы с ним вместеехать на праздник посланника. Она была в шифре и бальном платье. Приехала иизвестная, как la femme la plus seduisante de Petersbourg [самаяобворожительная женщина в Петербурге, ], молодая, маленькая княгиня Болконская,прошлую зиму вышедшая замуж и теперь не выезжавшая в большой свет по причинесвоей беременности, но ездившая еще на небольшие вечера. Приехал князь Ипполит,сын князя Василия, с Мортемаром, которого он представил; приехал и аббат Мориои многие другие.

— Вы не видали еще? или: — вы не знакомы с matante [с моей тетушкой]? — говорила Анна Павловна приезжавшим гостям и весьмасерьезно подводила их к маленькой старушке в высоких бантах, выплывшей из другойкомнаты, как скоро стали приезжать гости, называла их по имени, медленнопереводя глаза с гостя на ma tante [тетушку], и потом отходила.

Все гости совершали обряд приветствованияникому неизвестной, никому неинтересной и ненужной тетушки. Анна Павловна сгрустным, торжественным участием следила за их приветствиями, молчаливо одобряяих. Ma tante каждому говорила в одних и тех же выражениях о его здоровье, освоем здоровье и о здоровье ее величества, которое нынче было, слава Богу,лучше. Все подходившие, из приличия не выказывая поспешности, с чувствомоблегчения исполненной тяжелой обязанности отходили от старушки, чтобы уж весьвечер ни разу не подойти к ней.

Молодая княгиня Болконская приехала с работойв шитом золотом бархатном мешке. Ее хорошенькая, с чуть черневшимися усикамиверхняя губка была коротка по зубам, но тем милее она открывалась и тем ещемилее вытягивалась иногда и опускалась на нижнюю. Как это всегда бывает увполне-привлекательных женщин, недостаток ее — короткость губы и полуоткрытыйрот — казались ее особенною, собственно ее красотой. Всем было весело смотретьна эту, полную здоровья и живости, хорошенькую будущую мать, так легкопереносившую свое положение. Старикам и скучающим, мрачным молодым людям,смотревшим на нее, казалось, что они сами делаются похожи на нее, побыв ипоговорив несколько времени с ней. Кто говорил с ней и видел при каждом словеее светлую улыбочку и блестящие белые зубы, которые виднелись беспрестанно, тотдумал, что он особенно нынче любезен. И это думал каждый.

Маленькая княгиня, переваливаясь, маленькимибыстрыми шажками обошла стол с рабочею сумочкою на руке и, весело оправляяплатье, села на диван, около серебряного самовара, как будто всё, что она ниделала, было part de plaisir [развлечением] для нее и для всех ее окружавших.

— J`ai apporte mon ouvrage [Я захватилаработу], — сказала она, развертывая свой ридикюль и обращаясь ко всем вместе.

— Смотрите, Annette, ne me jouez pas unmauvais tour, — обратилась она к хозяйке. — Vous m`avez ecrit, que c`etait unetoute petite soiree; voyez, comme je suis attifee. [Не сыграйте со мной дурнойшутки; вы мне писали, что у вас совсем маленький вечер. Видите, как я одетадурно. ]

И она развела руками, чтобы показать свое, вкружевах, серенькое изящное платье, немного ниже грудей опоясанное широкоюлентой.

— Soyez tranquille, Lise, vous serez toujoursla plus jolie [Будьте спокойны, вы всё будете лучше всех], — отвечала АннаПавловна.

— Vous savez, mon mari m`abandonne, —продолжала она тем же тоном, обращаясь к генералу, — il va se faire tuer. Ditesmoi, pourquoi cette vilaine guerre, [Вы знаете, мой муж покидает меня. Идет насмерть. Скажите, зачем эта гадкая война, ] — сказала она князю Василию и, недожидаясь ответа, обратилась к дочери князя Василия, к красивой Элен.

— Quelle delicieuse personne, que cette petiteprincesse! [Что за прелестная особа эта маленькая княгиня!] — сказал князьВасилий тихо Анне Павловне.

Вскоре после маленькой княгини вошелмассивный, толстый молодой человек с стриженою головой, в очках, светлыхпанталонах по тогдашней моде, с высоким жабо и в коричневом фраке. Этот толстыймолодой человек был незаконный сын знаменитого Екатерининского вельможи, графаБезухого, умиравшего теперь в Москве. Он нигде не служил еще, только чтоприехал из-за границы, где он воспитывался, и был в первый раз в обществе. АннаПавловна приветствовала его поклоном, относящимся к людям самой низшей иерархиив ее салоне. Но, несмотря на это низшее по своему сорту приветствие, при видевошедшего Пьера в лице Анны Павловны изобразилось беспокойство и страх,подобный тому, который выражается при виде чего-нибудь слишком огромного инесвойственного месту. Хотя, действительно, Пьер был несколько больше другихмужчин в комнате, но этот страх мог относиться только к тому умному и вместеробкому, наблюдательному и естественному взгляду, отличавшему его от всех вэтой гостиной.

— C`est bien aimable a vous, monsieur Pierre,d`etre venu voir une pauvre malade, [Очень любезно с вашей стороны, Пьер, чтовы пришли навестить бедную больную, ] — сказала ему Анна Павловна, испуганнопереглядываясь с тетушкой, к которой она подводила его. Пьер пробурлил что-тонепонятное и продолжал отыскивать что-то глазами. Он радостно, веселоулыбнулся, кланяясь маленькой княгине, как близкой знакомой, и подошел ктетушке. Страх Анны Павловны был не напрасен, потому что Пьер, не дослушав речитетушки о здоровье ее величества, отошел от нее. Анна Павловна испуганноостановила его словами:

— Вы не знаете аббата Морио? он оченьинтересный человек… — сказала она.

— Да, я слышал про его план вечного мира, иэто очень интересно, но едва ли возможно…

— Вы думаете?… — сказала Анна Павловна, чтобысказать что-нибудь и вновь обратиться к своим занятиям хозяйки дома, но Пьерсделал обратную неучтивость. Прежде он, не дослушав слов собеседницы, ушел;теперь он остановил своим разговором собеседницу, которой нужно было от негоуйти. Он, нагнув голову и расставив большие ноги, стал доказывать АннеПавловне, почему он полагал, что план аббата был химера.