этого не дошло. После он эту девушку двадцатой дорогой обходить стал от греха подальше, а то мало ли что ей в голову взбредет.

Но Руби со всем этим смирился. В качестве второй половинке его вполне устраивал плед, а в качестве лучших друзей телефон с наушниками, кружка горячего шоколада и обожаемые им круасаны с ванилью.

И вот он уже вытерев с лица размазанные тени, надел на голову наушники и запустив руку в пачку круосанов залип в интернет. Однако синяки на теле не позволили ему долго лежать в одной позе и тяжело вздохнув он отложил телефон и заворочался на кровати пытаясь найти удобное положение. Вдруг телефон зазвонил. На всю комнату раздалась песня обожаемой Руби группы "Evil not alone". Он быстро перевернулся на живот и не глядя взял трубку.

– Але.

– Руби, это ты? – раздался в трубке низкий прекрасно знакомый голос.

– Ну допустим я. – неохотно процедил юноша.– Тебе что-то нужно?

– Я подумал может ты…

– Я не знаю что задали. Это все? – перебил собеседника Руби. В трубке повисла секундная тишина, но вскоре голос продолжил:

– Братан, ты чего, я подумал может быть ты хочешь прогуляться? Мне скучно одному.

– Прости, Тим, сегодня я уже нагулялся. Так нагулялся, что весь в синяках, без денег, без сигарет, без энергетиков и без ножа домой приперся! И да, как ты сейчас сказал? Братан? Ты же знаешь, мы не друзья. – ответил Руби. Тим вновь замолчал, а после спросил:

– Всмысле? Тебя опять избили? И почему ты не считаешь меня своим другом?

Руби слегка потерялся. Он не любил когда кто либо лез в его дела и неважно с какими намерениями и каким посылом.

– Ладно, я понял. Захочешь рассказать я всегда с удовольствием послушаю. Давай, братан, пока. И не обижайся на слово "братан", я считаю что мы друзья даже если ты так не считаешь. – сказал Тим поникшим голосом.

– Пока. – Руби повесил трубку и вновь запустил ладонь в пачку с круассанами. Немного пошарившись в ней и ничего не обнаружив, он подумал: "Да куда они вечно исчезают? Не мог же я так быстро все съесть!". После юноша поднялся на ноющие ноги и взяв со стола еще несколько пачек любимого лакомства уселся на подоконник и одев наушники уставился вдаль на проклюнувшийся на горизонте едва заметный рассвет. Слова Тима никак не хотели покидать черную паутину ему подростковых мыслей. Но объятия дремы, охватившие эмобоя, подобно заботливым рукам успокоили его.

Глава 2: Подарок незнакомца

Лия Гладкова как обычно сидела на железных старых качелях во дворе многоэтажек около своего дома. Длинные угольно-черные волосы развивались на ветру и практически полностью закрывали ее белоснежное лицо своей могучей массой. Серо-зеленые, покрасневшие от слез глаза, подведенные черным смотрели в небо усыпанное яркими белоснежными звездочками, милым детским взглядом. Одета она была в клетчатую черно-малиновую юбку и полосатые гольфы и митенки в той же цветовой гамме. Из под полосатой черно-белой ветровки выглядывала черная футболка с белой готической надписью. На ногах были черные кеды в малиновый ромбик с такими же малиновыми шнурками. На шее блестели шипы чокера, а в носу красовался титановый циркуляр с розовым напылением, который к слову был не единственным подобного рода украшением. В нижней губе был "змеиный укус" с насадками в виде серебряных стальных шариков. На начесанной шевелюре держался широкий розовый ободок. Рядом с ней на земле стоял клетчатый черно-белый рюкзак, из кармана которого выглядывал розовый медвежонок с крестообразными стежками вместо глаз.

Лия сидела, закрыв глаза, отталкиваясь длинными ногами от земли, и думая о чем-то своем. Скорее всего о произошедшем сегодня. У нее были очень консервативные родители, они постоянно требовали от нее "стать наконец нормальной девушкой" , покинуть эмо культуру и перестать слушать "демоническую музыку" где солисты не жалея голоса гроулят и скримят со всей силы. Лия же в отношениях с ними следовала одному правилу: "За эмо и двор стреляю в упор". На этой почве постоянно зрели конфликты, после которых девушка в слезах убегала на улицу и долго бродила по городу до следующего рассвета, и крупно везло, если ее возвращение домой не было замечено. Иногда она уходила к подруге Алесе и долго, захлебываясь в слезах рассказывала о своей нелегкой жизни. Алеся всегда поддерживала Лию, была ее лучшей и единственной подругой. Но несколько месяцев назад она с семьей переехала в столицу и их пути разошлись. Вскоре она перестала брать трубку и отвечать на сообщения.

Но это не означало, что девушка осталась одна. Добродушная соседка сверху Серафима Даниэловна всегда с радостью помогала Лие. Она была веселой и жизнерадостной женщиной средних лет, в совершенстве знала шесть языков, особое внимание уделяя французскому. Шикарную трехкомнатную квартиру Серафима Даниэловна вот уже 11 лет делила с белой кошкой которую она называла Мадам Жоржетт и маленьким папильоном по кличке Мсье Жюль. Лия часто ходила к соседке, а та в свою очередь была для нее некой боевой подругой, всегда готовой дать нужный совет, предостеречь, поддержать какую-нибудь затею девушки ну и конечно рассказать интересную жизненную историю. Лия часто гуляла с папильоном Серафимы Даниэловны, настолько часто что Мсье Жюль начал считать ее членом семьи и всякий раз услышав на лестничной клетке стук ее сапог на высоченных платформах с радостным лаем летел через квартиру к двери, сшибая все что стояло на его пути.

В школе Лию часто унижали за внешний вид, считали странной и избегали. В свои 16 девушка сменила трех парней, и не с одним не было отношений дольше трех месяцев. Почему-то Лие по жизни везло на парней-абьюзеров, тщательно скрывающих свою истинную натуру. Сущность их проявлялась спустя огромное количество времени с момента знакомства, но как только парень начинал что-нибудь выкидывать, Лия тут же награждала его вечным баном, либо быстро убегала со свидания якобы по срочным делам, а приходя домой часами плакала, лежа на кровати лицом в подушку. Несмотря на травлю в школе, за ее пределами Лия была желанным плодом для огромного множества парней, но все они были либо гоповатыми, либо просто не в ее вкусе или возрастной категории.

В тот день Лия серьезно поскандалила с мамой и взяла Мсье Жюля на прогулку, дабы развеяться и приобрести ясность ума. Она в целом часто помогала Серафиме Даниэловне с выгулом собаки, ведь ей самой было довольно проблематично дважды в день выгуливать неугомонное создание. Лия шла вдоль по улице, держа в руках поводок и вытирая слезы