Невинная девочка с соблазнительными формами, она в первую же минуту вызвала у меня сумасшедший стояк. Помню, потом еще несколько дней вспоминал ее длинные стройные ноги в коротких шортах, которые она быстро упаковала в бриджи, чтобы не провоцировать нас с Саней. Ее так воспитали. Правильная. Послушная. Чистая, как сахар на языке, который хочется слизать и почувствовать ванильный привкус.

Когда ехал к Даве, тогда и слушал его наставления о том, что в сторону сестры нам смотреть запрещается, только смеялся и отмахивался. Думал, ну на что в ее возрасте там можно засмотреться? Вот однокурсницы — другое дело. Сочные. Умелые. Дерзкие. Всегда готовые, только позови. Нахрена мне какая-то там малолетка?

А как увидел — понял, откуда у Даниеляна такие загоны по поводу сестры. Она же выглядит как чертова Афродита. Сумасшедший контраст. Сексуальная фигура и невинное лицо. Взгляд без грязи и пошлости. Да на месте Давы я бы цербером рычал, не подпуская никого ближе чем на два метра.

А когда узнал ее лучше и вовсе погряз как в трясине. Скрутило так, как ни разу до этого. Приходил к ним, а она улыбалась мне как единственному во вселенной. Так, что у меня член колом вставал от этой улыбки искренней и щек розовых от ее неподдельного смущения. Маленькая даже не понимала, как действует на меня, когда просто жизнью интересовалась и слушала внимательно, что говорил. Она умела слушать и что самое главное — не притворялась, что ей интересно. Она реально выспрашивала о моей учебе, даже советы давала. Девчонка только в школе училась, а знала побольше моих тупых одногруппниц. Маленькая соблазнительная разумница. Помню, когда в бассейне у них с пацанами плавали, я к бортику подплывал и курил, глядя на малышку с идиотским хвостом на макушке, расхаживающей по дому с пылесосом.

Я долго сопротивлялся. Боролся с этим наваждением, на котором табличка «запрещено» светилась огромными буквами. Даже после отъезда в Штаты старался забыть. Вытолкать из памяти разъедающий образ Мариам. Дурманящий вкус сочных губ, запах волос… Сколько времени убил, а все в топку.

Сегодня когда ехал к ним уже знал, что на этот раз не сдамся. Срать я хотел на все правила, законы и порядки. Котенок еще не в курсе, что нам с ней приготовлен серьезный бой, в котором или я сделаю ее своей, или выпотрошу к чертовой матери и ее жизнь, и свою.

Я же знал ВСЕ. Как живет, чем дышит, и тем не менее, когда в дом вошел, даже завис на несколько минут, рассматривая Мариам и воскрешая в памяти знакомые черты, когда-то породившие во мне маниакальную, больную одержимость. Я видел ее на фотках в инстаграме Ольки, но что такое фотки? Серое подобие реальности. Малышка почти не изменилась. Все то же ангельское лицо и длинные густые волосы, сквозь которые мне однажды удалось пальцы пропустить. До сих пор помню это неповторимое ощущение шелка на коже.

В платье приталенном кремовом до колен и с закрытым декольте. Недоступна, как и раньше. Никого красивее в жизни не видел. Ни одна модель с глянцевых страниц популярных журналов не смогла бы посоревноваться с внешностью Мариам.

Вот только не нужно это ей. Никогда не искала внимания. Именно этим и была особенной. Остальные на фоне ее кристальной чистоты казались блеклыми пятнами. А мне прикоснуться к этому Божеству до ломоты в костях хотелось. Запятнать собой, чтобы больше никому не досталась. Себе забрать, стать ее первым, жизнь настоящую подарить, а не это подобие свободы.

Останавливал только ее возраст, правила их и обещание Давиду. Его я уважал. Принципиальный до мозга костей он отличался особой закостенелостью характера. Мы познакомились на пятом курсе, когда я в их универ перевелся, и почти сразу нашли общий язык.

Парень за сестру и убить мог. Однажды, когда ее какой-то мудак зажал после занятий танцами, Дав его чуть инвалидом не оставил. Хотя надо сказать, я тогда впервые понял, что и сам бы мог покалечить того урода за то, что посмел девчонку своими грязными лапами трогать. Взгляд ее испуганный еще несколько дней из памяти выдрать не мог и после того случая пару раз тащился встречать с танцев, если у Давы не получалось.

А она от этих наших прогулок светилась вся. Шла рядом, с интересом что-то рассказывала, пока я извращенец на губы ее смотрел пухлые и челюсти сжимал, чтобы не впиться в них.

Только знал, что хорошим это не закончится.

ЧЕТЫРЕ ГОДА НАЗАД

— Мариам, ты дома?

Голос брата заставляет меня едва ли не выронить миску с тестом от неожиданности. Не думала, что он придет домой так рано. Обычно раньше девяти не показывается.

— Я здесь!

Убавляю музыку на ноутбуке и собираюсь выйти в коридор, когда Давид меня опережает.

Тяжелым шагом входит на кухню, а следом за ним двое незнакомых парней. Все в крови, порванной одежде и со сбитыми кулаками.

— Господи!

Выдох, полный ужаса, вырывается из легких. Никогда еще не видела, чтобы Давид дрался. Кто его так? За что?

— Мариам, — Давид, точно определив панику на моем лице, подходит вплотную и сжимает мои плечи, пока я в ужасе рассматриваю кровь, стекающую по его подбородку из разбитой губы, — все в порядке. Мы живы. Только немного помяты, — даже шутить старается, пока я пытаюсь определить степень того, насколько он пострадал. Вроде не сильно. Руки ноги целы. Родной мой.

— Что случилось?

— Да кому-то захотелось поживиться. Деньги с телефоном требовали. Я задержался в универе, а они на парковке возле машины поджидали. Обычное дело, — отмахивается, явно успокаивая меня, — как раз в это время полиция мимо проезжала. Отморозки сбежали.

— А если бы не проезжала? — картины того, чем могло все закончиться, яркими вспышками мерцают в подсознании.

Нельзя сказать, что брат из тех, кого легко побить. Он ходит в тренажерный зал, занимается футболом. Нелюди. Разве можно вот так на людей нападать из-за денег?

— Если бы не проезжала, тогда бы тоже все было хорошо, — подмигнув мне, Давид отступает в сторону, позволяя мне рассмотреть вошедших. — Это мои друзья. Они также как и я экзамен сдавали. Мне повезло, что парни рядом оказались и еще не уехали.

Оба парня старше меня, скорее всего одного возраста с Давидом. Один светловолосый с яркими голубыми глазами. Он приветливо кивает и ободряюще улыбается.

— Я — Саша. Не волнуйся, если поможешь нам, мы себя быстро в порядок приведем.

Пытаюсь улыбнуться в ответ. Если шутят, значит действительно все не так страшно. Но сердце все равно тревожно стучит. Не зря мне отец запрещает самой ходить вечером по улицам. Мало ли на кого нарваться можно.

— Спасибо вам! — искренняя благодарность единственное, что я могу сделать для них за то, что вступились за брата.

Пока Давид достает из холодильника бутылку воды, перевожу взгляд на второго парня.

Высокий брюнет с немного взлохмаченными волосами выглядит изряднее помятым. Из-под порванной футболки виднеется крепкая грудь и редкие темные волоски. Он смотрит на меня более пристально, чем первый. Как будто оценивает. Присматривается.