Вскоре она стояла рядом с флаконом в руках, а Дмитрий Никифорович водил смоченной салфеткой у носа клиентки. Та понемногу приходила в себя, но губы её всё дрожали: «Катя».

– А вы кто? – видя, что ей лучше, наконец, обратил Зверев внимание на Костю со Светой.

– Следователь отдела раскрытия уголовных преступлений Константин Мадаев, это – моя помощница Светлана Кузьмина, – негромко сказал Костя, с беспокойством глядя на светловолосую женщину.

– А, вы звонили… Вы опоздали.

– Да, пришлось задержаться, работа…

– И чем обязан?

Костя не торопился задавать вопрос, из-за которого они со Светой сюда пришли, потому что его сейчас заинтересовало совсем другое. Но, чтобы спросить, для начала он отозвал Зверева в сторону.

– А почему она так отреагировала на имя – Катя Зосимова? – осторожно уточнил он, кивнув в сторону женщины на диване.

– Вы не знаете? Какой же вы следователь! Екатерина была её подругой.

– Дело Зосимовой вёл другой сотрудник, – отметил Мадаев, ощутив холодные нотки в его голосе. – Да и, насколько я помню отчёты, фотографии этой женщины не было среди опрошенных знакомых Зосимовой. Кто она?

– Нам лучше поговорить не при ней, а у меня в кабинете, – сказал тот и снова отошёл к клиентке.

Когда она совсем пришла в себя, для неё вызвали такси. Зверев отправил Анастасию проводить её к машине, а Костю со Светой пропустил к себе.

– Так кто она, вы говорите? – повторил тот, с недоумением глядя на помощницу: та осматривалась, не скрывая какой-то детской радости – кабинет был обставлен с известной роскошью, которую мог себе позволить востребованный психоаналитик, и ей было очень интересно.

– Валентина Иванова, – врач уселся в кожаное кресло и, кинув бесстрастный взгляд на любопытно разглядывающую всё Свету, неторопливо отрезал ножницами с золотыми ручками кончик небольшой сигары, взятой из дорогой коробки в верхнем ящике его стола.

– И она была подругой Екатерины Зосимовой? Насколько близкой? – уточнил Костя, но тот пожал плечами, методично раскуривая сигару:

– Мне кажется, это вам лучше узнать у неё самой.

– Мне нужен её адрес и телефон.

– Спросите у Анастасии, данные есть у неё. И если это всё, то… – он недвусмысленно посмотрел в сторону двери. – У меня назначено и другим клиентам, так что вам лучше поторопиться.

– Нет, но последний вопрос об Ивановой: почему она ходит к вам?

Света смутилась, увидев во взгляде Зверева неприкрытое недоумение – вопрос Мадаева, похоже, казался ему нелепым. И, ощутив стеснение от того, что её начальник выглядит не таким уж профессионалом, она засмеялась, как будто поддерживая удивление врача.

– Не понимаю, что вы хотите узнать, – ответил он следователю, скользнув по Кузьминой оценивающим взором. – Ко мне приходят многие люди, желающие улучшить своё психическое самочувствие.

– Да, но почему Иванова ходит именно к вам – к тому же врачу, что и её погибшая подруга? Разве это не доставляет ей дополнительную боль, постоянно напоминая о Зосимовой? Вон как эмоционально она отреагировала на одно её имя…

– Валентина – легкоранимый человек; ей нужно кому-то доверять свои ощущения и получать утешение, которое окружающая действительность ей не даёт, – сказал Зверев, медленно выпустив дым от сигары. – А сегодня она просто не ожидала, что услышит имя погибшей подруги из чужих уст. Она всё ещё не свыклась с её гибелью… И, думаю, наши встречи нужны как раз потому, что ей важно видеться с тем, кто знал Екатерину и с кем можно о ней поговорить. Она часто вспоминает её на сеансах…

– А какой диагноз вы ей ставили?

– Не тратьте моё время повторами: насчёт Зосимовой меня спрашивали два года назад. Ответы не изменились – почитайте отчёты, – наслаждаясь ароматом букета во рту, Дмитрий задержал руку с сигарой над каменной пепельницей, скорее изысканной, чем добротной, с золотыми вставками под стать золотым ножницам.

– Спрашиваю, какой диагноз вы ставили Валентине Ивановой? – поправился Костя.

– О, чем она вас так заинтересовала?

– И всё-таки?

– Вы ведь понимаете, что я не имею права разглашать такую информацию без согласия пациента? Так к чему подобные вопросы? – продолжая курить, откинулся на спинку сиденья Дмитрий, пронзительно рассматривая следователя.

– Да, конечно, – с досадой ответил Мадаев, мысленно пытаясь придумать стоящий аргумент. – И всё-таки…

– Вы правы, но это так интересно! – внезапно воскликнула Света и, покраснев от того, что оба мужчины уставились на неё, поспешила объяснить. – Ну, Иванова ведь ходит к вам, и Зосимова ходила тоже… Наверняка, они потому и были подругами, что были похожи. Даже психоаналитика одного и того же посещали…

Смутившись, она замолчала. Правда, смущение её прошло быстро: Зверев вдруг, усмехнувшись, подбодрил её:

– Так и есть.

И, помолчав немного, раздумывая, негромко добавил:

– Психастения.

Заметив во взгляде Мадаева вопрос, он объяснил:

– Повышенная мнительность, тревожность. Иванова думает, что окружающие её не понимают, приписывает им различные мысли… Боится доверять. Наша с ней задача – изменить её образ мышления, чтобы она контролировала свой страх быть среди людей, научилась доверять им и принимать себя такой, какая она есть.

– Сколько времени она к вам ходит?

– Около трёх лет.

– И за это время ей не удалось помочь? – уточнил Костя.

– Ну что же вы! – не удержавшись, всплеснула руками Кузьмина. – Это ведь лечение, оно требует времени!

– Спасибо, милая девушка, это действительно так! – ещё пристальнее взглянув на неё, сказал Зверев. – Разное лечение требует разного количества времени. Чтобы нарастить, так сказать, защитную шкуру, некоторым людям требуются годы тренировок и изменений. Тем более что после гибели подруги Валентине ещё сильнее оказалась нужна эмоциональная поддержка.

– Хорошо, с Ивановой понятно, – кивнул Мадаев. – Расскажите теперь, что вы знаете об Иване Бердникове?

– О ком? – удивился Зверев и тут же недовольно качнул головой: он задел край пепельницы сигарой и та осыпала немного пепла на стол. Он неторопливо поднялся, взял из стоящей на полке коробочки бумажную салфетку и сел обратно. И снова вдохнул дым.

– Иван Бердников, – повторил Костя.

– Не припоминаю таких имён.

– Уверены?

– Константин Михайлович, ну что же вы? – удивилась Света. – Вы же слышите: Дмитрий Никифорович не знает такого имени.

– Да, пока не припоминаю. А почему вы спрашиваете?

– Он был в отношениях с Зосимовой, вот мы и подумали, что вы можете о нём что-то знать.