ПАНК: В районе Раи будет вечеринка. Приходи. Я подумаю к тому времени над твоим вопросом.

ЭПИЗОД 5.

МАША, 21 ГОД: Так, свобода для меня это, как бы это не было грустно, но это – финансовая независимость. Но это прям фигово, но это так. Вот. Потом, свобода – это, когда ты на своем месте. Когда ты делаешь то, что тебе хочется. То есть ты, не сопротивляешься себе, а делаешь то, что тебе реально нравится. Вот. Потом, ну я не знаю, бывают такие моменты, когда ты берешь, и чувствуешь себя свободной. Вот просто с нифига! Я вчера ехала в такси ночью. Я очень люблю Ленинскую дамбу, я всегда по ней возвращаюсь домой. То есть я еду в центр, я еду из центра, я еду всегда по Ленинской дамбе, и особенно это ночью, когда там горит все. И знаешь, я как-то смотрю на все это, проезжаю мимо Кремля, там все это, смотрю и думаю: “Блин, как классно! Так свободно. Вот я еду домой, в городе, который я люблю”. И думаю, вот че еще надо, но вот оно какое-то очень мимолетное. Вот, ну типо бывает же, что так же спрашивают про счастье, но как бы, по настоящему счастливы мы бываем какое-то мгновение, вот лично у меня вот так вот, что вот секунда и: “Блин, а я счастлива”. А потом опять, как-то, не знаю, быт, там вот всякое такое и прочее. И я думаю, то же самое и со свободой. Там как-то, ну вот надо это поймать ощущение. Вот. Но, вот чтобы было более-менее, сейчас я очень несвободная, очень несчастная, потому что у меня есть финансовая зависимость, и у меня нет работы, которая мне вот. Ну короче, ты поняла меня. Вот так.

ГГ: Китайский квартал, и районы у центрального вокзала. Там опасно. Особенно если вы зависаете на ленивой ноте, пока прохожие обретают новые европейские знакомства. Откуда-то возникает мужчина с подбитым глазом и черными зубами. Активно жестикулируя и указывая перстом своим на воду он говорит на повышенных тонах. Было похоже, что кого-то сейчас утопят. Вслушавшись, становится ясно, этот кто-то я. Субъект – наркодилер, пытается сбыть свой кокаиновый продукт.

ПАНК: Первое правило общения с грязными ублюдками – не стой к ним спиной.

ГГ: Так завещал Томпсон.

ПАНК: Второе правило общения с грязными ублюдками – не открывай рот.

ГГ: Так завещал Томпсон.

ПАНК: Третье правило общения с грязными ублюдками – сваливай.

ГГ: Так завещал Томпсон.

ЭПИЗОД 6.

КАМИЛЬ, 21 ГОД: Ну смотри. Все зависит от того, как вопрос повернуть. Можно, конечно, в любом случае ответить: "я не свободен", и всегда будешь прав, но не свободен человек всегда по-разному. В общем, если брать экономику, то я не свободен в том, чтобы каждый день питаться в доме татарской кулинарии. Я там и не был-то ни разу, но готов поспорить, что это так. Если смотреть политически – то тут лучше и не смотреть, вечно какой-то мусор перед глазами копошится – то либералы, то, блин, доведенные до состояния "вкрутую" комсомольцы, то еще кто-то. Хоть миллион прозрачных выборов организовывай, попадешь в кабалу. Даже культурно люди несвободны. Каждый в своей клетке эстетических стереотипов. Но это не плохо и не хорошо. Это я все к тому, что человек просто всегда детерминирован чем-то. А уж обращать на это внимание или нет – тут свобода полная)

ГГ: В Амстере я сплю по 3-4 часа. Сегодня мне снится званный прием в доме Анны Франк. Все говорят на непонятном языке, мне это не нравится. Чувствую, что мое горло сдавливает. Меня душит кактус в шляпе. Инстинктивно понимаю, что надо сказать. “Трубчатый”. Все исчезает. Я бегу, на месте, и у меня это не получается. Ноги будто залиты бетоном. Пытаюсь активно махать руками, но это не помогает. Я остаюсь на месте. Рядом стоит женщина. Она была тут все это время. “Я – Нэнси Астор, добро пожаловать в палату лордов”. Она дает мне пощечину, и начинает топить в озере. Я просыпаюсь.

Сегодня гуляю по музейной площади. По стечению обстоятельств, там музей Ван Гога. Я это не планировала. Планировать вообще не мое. Это превращает пребывание в официоз. Голландцам бы это не понравилось. Планирование у них возведено в абсолют. “Ханс, давай встретимся через месяц в четверг”. “Извини, Тим, я как раз планирую в этот день почитать Рильке!” А вы говорите – свобода.

Мне повезло, очереди почти нет. На входе у меня изымают три ножа. Они разного размера. Они всегда в моих вещах. Я могу об этом не помнить. Я боюсь ножей, поэтому они всегда со мной. Эти – обычные швейцарские. Раньше я носила пятый Смерш, но потом решила, что это слишком агрессивно.

Наблюдение прекрасного начинается с соседнего крыла. Я знаю, что мои любимые вещи собраны на пятом этаже, но все равно иду в другой корпус. Потому что правила. Оставить все интересное на потом. Помучиться перед этим. Это как есть сначало мясо, потом тесто. В детстве я так ела пельмени. Не люблю мясо. А вареное тесто да.

Совместная экспозиция Мунка и Ван Гога. Я хожу долго, даже слишком, пропитываясь ненавистью к Мунку. Я искренне считаю, что он копировал Ван Гога, но был успешен, а другой нет. Рядом висят картины описывающие одни и те же сцены, но Мунк писал их чуть позже. “Звездная ночь”, “Целующиеся пары в парке” и что-то про казино. Они никогда не встречались, но мне это неважно. Я ненавижу Мунка.

К пятому этажу у меня садятся батарейки на аудиогиде. Пристраиваюсь к группе на экскурсии. Куратор замечает, но ничего не говорит. Она официально и скучно рассказывает то, что уже знаю.

А еще был Рейксмузеум. Лично у меня он ассоциируется с советским флагом при взятии Берлина. Черт знает почему. И если бы не дождь, меня бы там не было. Не люблю Рембрандта. Он слишком уныл. Как животные в зоопарке.

Кстати, про Берлин. Моя подруга упомянула как-то на занятиях, что ее дед защищал сей город. “Ты имела в виду брал, а не защищал”, уточнила преподаватель. “Именно защищал”. Пауза. “Мой дед немец”. Долгая пауза. Всегда мечтала куда-нибудь это вставить.

ЭПИЗОД 7.

ГГ: Вечером я заглядываю на кислотную вечеринку. Панк не соврал, следуй за белым кроликом,