— Ты попала в точку! — Виконт окинул Джапонику задумчивым взглядом. — И еще о нем говорят, будто он волшебник — за должную плату может сделать так, чтобы человек исчез с лица земли, а потом появился вновь. Но только там и тогда, когда того захочет сам Хинд-Дива.

— Хорошо, если этот слух окажется правдой, — пробормотала Джапоника. Им всем сейчас не помешало бы исчезнуть из Багдада, а потом появиться вновь где-нибудь в безопасном Бушире. — Как бы там ни было, я все равно не знаю, где его искать.

— Я написал тебе рекомендательное письмо. — Виконт с бледной улыбкой кивнул в сторону лежащего на столе запечатанного конверта.

— Рекомендательное письмо? Кому, Хинд-Диву? Вы его знаете?

Виконт растянул рот в улыбке: обескураженное выражение лица Джапоники явно его забавляло.

— Я слишком долго прожил на Востоке, чтобы не подготовиться как подобает к стремительным переменам участи. Я написал, насколько сумел понять со слов слуг, как найти этого человека. — Воспаленные глаза виконта впились в Джапонику мертвой хваткой. — Остается только один вопрос: хватит ли у тебя мужества встретиться с этим человеком?

Джапоника испытала нечто такое, чего никогда в жизни не испытывала. Наконец-то мольба ее услышана! Вот оно, долгожданное приключение, да еще такое, о котором она и мечтать не смела.

— Мужества у меня хватит.

— На кого ты похожа! — Агги презрительно поджала губы. — Почернела вся, глаза красные! Да твой собственный отец не узнал бы тебя в таком виде!

— Будем надеяться, что мой вид послужит мне лучшей маскировкой, — ответила Джапоника и, взглянув на свои смуглые руки, улыбнулась.

Солнце не имело никакого отношения к этой внезапной перемене. Джапоника просто натерла руки и лицо специальным составом с земляными орехами, мигом превратившись в смуглянку. От сурьмы глаза слезились, но зато приобрели экзотический шарм. Впрочем, нездоровую красноту скрывала густая вуаль, наброшенная на лицо. Джапоника не в первый раз прибегала к подобной маскировке. Этому приему научил ее отец, когда брал с собой на базар. К тому же по-арабски она говорила столь бегло, что никто из местных не мог заподозрить в ней англичанку. Но все же на этот раз маскарад служил делу, при котором на карту были поставлены жизни людей. Цена провала слишком высока. Итак, ее звездный час настал. Теперь от ее смекалки будет зависеть, выживут они или погибнут.

Сказав «нет» сомнениям, Джапоника схватила черный плащ, призванный скрыть от посторонних глаз ее затейливо вышитый шелковый наряд, и попрощалась с Агги.

— Надо было тебе меня с собой взять, надо было… Грубый мужской окрик донесся с улицы, и обе женщины обернулись к окну.

— Господи! Лягушатники!

Джапоника подбежала к окну. Немногочисленная кавалькада французских солдат свернула на их улицу. Женщины в испуге замерли, когда один из всадников спешился и подошел к их двери.

— Сейчас они нас схватят и начнут пытать! — в истерике воскликнула Агги. — Господи, ты воздаешь мне за грехи!

— Успокойся, Агги! — Джапоника схватила няню под руку и оттащила от окна.

Стука не было. Они услышали, что кто-то пьет из общественного фонтана. А потом копыта вновь застучали по мостовой.

— Слава Богу! — воскликнула Агги. — Однако не стоит обольщаться: очень скоро они нас обнаружат.

Агги сурово взглянула на свою подопечную, но — о волшебная перемена! — суровость мгновенно уступила место сладкой улыбке.

— Это значит, что тебе пора, дитя мое.

Очень скоро Джапоника выскользнула на улицу через дверь черного хода, крепко сжимая спрятанный под плащом увесистый мешочек с монетами. Нависающие балконы отбрасывали глубокие тени на мостовую. Еще немного, и наступит вечер.

Улицы этого, города с историей в два тысячелетия изначально были таковы, чтобы на них могли разъехаться две лошади и даже два верблюда. Но дома надстраивались, расширялись, захватывая пространство проезжей части, и теперь, много веков спустя, некоторые части города, самые старые и самые бедные районы, превратились в непроходимый лабиринт улочек и переулков. Джапоника медленно продвигалась по пыльным дорожкам, забитым людьми. Она старалась не замечать запаха пота и прочих не слишком приятных ароматов Востока. Несколько раз ей приходилось останавливаться и поворачивать назад: маршрут, переданный ей виконтом, оказался весьма приблизительным. Каждая остановка дорого стоила. Время, драгоценное время, стремительно истекало. С наступлением темноты эти улицы превратятся в черные каньоны — пристанище волков в человеческом облике.

В конце концов ей пришлось остановиться, едва ли не вжавшись лицом в каменную ограду общественного сада: мужчины в роскошных нарядах чинно шествовали по улице, и толпа расступалась при виде их. Стоит выказать непочтение знати, и расправа будет жестокой и быстрой. Лучше не рисковать.

Джапоника дождалась, пока господа пройдут, посмотрела направо, — затем налево и обнаружила, что не знает, куда идти дальше. Со всех сторон от площади вели маленькие улочки. Это было колесо со множеством спиц. Ей оставалось лишь довериться случаю. Вздохнув, Джапоника решительно направилась туда, куда только что пошли знатные господа. И — о чудо! — дойдя до конца улицы, она оказалась в самом сердце базара.

Здесь было не просто шумно, а очень шумно. Крики торговцев перекрывал звон молотков чеканщиков и рев недовольных верблюдов. Но именно это место и было отмечено на карте!

Она быстро прошла мимо прилавков с коврами, четками и томами Корана. Тут же торговали святой водой в глиняных кувшинах и тем товаром, что обещал более осязаемые удовольствия: финиками и миндалем, инжиром и курагой. В другой раз она непременно задержалась бы у прилавков с растениями, чтобы попробовать и понюхать и, смешав специи, насладиться новым ароматом. Ничто не возбуждало ее так, как возможность совершить стоящую сделку. Ей страшно хотелось проверить надежность компаса, который, если верить крикам торговца, постоянно указывал путь в Мекку, в какой бы точке земного шара ни находился его обладатель, и тем не менее она решительно отмахнулась от продавца, который, заметив ее интерес, бросился к ней с услужливой улыбкой. Некогда. Времени оставалось совсем мало.

Джапоника прошла сквозь ароматный белый дым фимиама, отдающий сосновой смолой, курившийся в специальном сосуде. Замедлила шаг. Этот запах показался ей необычным. Неужели обоняние подвело ее? Не может быть. Наделенная талантом различать тончайшие оттенки запахов, с годами тренировок она довела его почти до совершенства.

Джапоника быстро обернулась к продавцу, но при этом глаз на него не поднимала, вместо того внимательно изучая маленькие драгоценные шарики в курительнице.

— Сколько стоит? — спросила она на персидском.

— Четыре сотни томанов, госпожа. — Сумма была астрономической. Почти восемьдесят английских фунтов. От таких цен аж дух захватывало. Покачав головой, она отвернулась.

Как можно было ожидать, продавец поспешил за ней следом с криком: