придется это сделать. Едва мы приблизились к ВИП-зоне, где, как я и предполагала, праздновали спортсмены, как моя улыбка померкла. Потому что на черных кожаных подушках огромного дивана гордо восседала Алина, моя сестрица!

Та в свою очередь выпучила на меня глаза, а когда до нее дошло понимание, что я пришла обслуживать этот столик, холодно отвернулась, делая вид, что не знает меня.

— О… — растерялась Настя, заметив меня, но Алинка сжала ее руку, приказывая заткнуться.

Толпа гудела, кричала, поздравляла именинника. На нас никто не обращал внимания, и мы с Пашкой терпеливо стояли чуть в стороне. Парни то и дело обнимали темноволосого юношу, называли его почему-то «Кэпом». Это потом до меня дошло, что они же баскетболисты, и он, судя по всему, является капитаном их команды, а тогда я с безразличием стояла, глядя на вакханалию и отсчитывая про себя время. Я дико устала и хотела домой.

— Яр, у нас для тебя еще один подарочек! — зычно провозгласил здоровяк с тату. — Оригинальная текила! Мы же знаем, как ты ее любишь!

— Любишь — слишком громко сказано, — парировал тот, сидя по центру. На нем уже висела расфуфыренная девушка в крохотулечном блестящем платье. Алинка посылала в ту взгляды, полные ненависти и презрения, сидя неподалеку. По-моему, проигрывала в голове стратегию, как оказаться на ее месте.

— Ну, надеюсь, не откажешься принять подарок, — пожал плечами татуированный, и тут настал наш выход.

Глава 2

Анна

Продолжая улыбаться и чувствуя себя невероятной идиоткой, я начала укладываться на стол, на место, которое предварительно расчистил Павлик. Ярослав с удивлением взглянул на меня. Серые глаза, отрешенно подумалось мне.

— О Боже, мальчики! Ну вы как всегда, — жеманно протянула одна из девиц.

— А помоложе не было? — захихикала другая. Даже сквозь грохот музыки я различила еще смешки.

Алина сидела вся побледнев и выпрямившись, как палка. Ей было стыдно за меня, я знала. Сглотнув горький комок, отвернулась от сестры.

И теперь, ни на кого не глядя, я смотрела в потолок, готовая вот-вот расплакаться от унижения. Чертов Лунев, чертов клуб, и чертова я. Ну не могла я найти работу получше, чем это дерьмо?

Вздрогнула, когда Павлик насыпал мне соли во впадину у пупка, а рюмку с текилой воткнул прямо в ложбинку в откровенном декольте. В рот он аккуратно положил мне кусок лайма, и теперь я застыла, удерживая его губами. Хоть сквозь землю провались, вот честно.

— От такого подарка не смею отказаться, — внезапно совсем рядом раздался низкий голос парня. Он не смеялся, но ухмылялся, возвышаясь надо мной и с интересом разглядывая. Мне опять сделалось противно.

Коктейль «Гадкий койот» мне никогда не приходилось так подавать. Да и не коктейль это вовсе. Просто обычная текила. Но почему-то у нас это называли коктейлем. Так-то да. Смесь откровенности и пьянства. Не знаю, почему Лунев так уперся. Наверное, ему было важно поставить меня на место. Он не терпел когда ему ставили условия. А ведь в самом начале я так удачно выторговала право отказаться от этой мерзости.

Даже смотреть на то, как незнакомые пьяные мужчины лижут животы девчонок, было неприятно.

— Может, лучше я лягу? — посмеиваясь, предложила одна из девиц в толпе. — С удовольствием буду твоим подарком, Яр.

Я чувствовала себя крайне глупо и унизительно, лежа на деревянном столе. Когда почувствовала прикосновение влажного и горячего языка вокруг пупка, сильно дернулась в сторону от неожиданности, немного расплескав текилу себе же на грудь. Ну отлично, мать твою.

— Тшш, не кипишуй, — хрипло произнес парень, глядя на меня снизу из-под своей челки.

Его язык не торопился слизывать соль, все блуждал вокруг пупка, а я вдруг запаниковала, почувствовав, как кожу от его прикосновений начинает покалывать. Он издевается?!

— Ярик, ну ты серьезно, с этой шалавы будешь пить? — Кажется, девица, что предложила лечь вместо меня, никак не могла смириться с фактом, что имениннику на нее наплевать. Я бы с удовольствием с ней поменялась местами, но увы, это невозможно. За шалаву было бы здорово оттаскать ее за крашенные патлы, но из-за этой высокомерной куклы, набитой силиконом, работы лишиться не хотелось.

И какого черта он тянет?

Только подумала, как этот наглец, улыбнувшись, широко и с наслаждением слизнул соль, посылая дикий табун мурашек по моему телу. Обхватил губами рюмку, уткнувшись носом мне в грудь и шумно вдыхая мой запах. Заставляя задыхаться от непозволительной близости. Черная челка, что коснулась моей шеи легким шелком, защекотала пылающую кожу. Блин, я же тут потела всю смену, запоздало спохватилась я. А он поднял рюмку и опрокинул в себя без рук, подхватил ее в самом конце, одновременно с этим прижимаясь своим ртом к моему, облизывая нижнюю губу, что вся пропиталась соком лайма. Вообще-то не по правилам! Он должен был просто вытащить зубами этот чертов лайм, но все пошло не так. А я, обескураженная происходящим, даже ничего ему не сказала.

Парни улюлюкали и аплодировали, пока я мечтала сгореть от стыда. А этот малолетний придурок и не думал от меня отстраняться.

— Во сколько заканчивается твоя смена? — выдохнул цитрусом в лицо. — Ты мне понравилась.

С ужасом осознаю, что его широкая ладонь скользит по внутренней стороне бедра, подбираясь к трусикам.

— А ну убери руки! — процедила, с яростью вскакивая со стола. — Ты перешел все границы!

— Ого, малышка с огоньком! — довольно похлопал в ладоши татуированный, пока Ярослав затуманенным взглядом рассматривал меня. — Вижу понравилась.

— Давалка, — послышалось слева.

Оттолкнув стоящего рядом Пашку, я бросилась вон, стараясь не смотреть в стремительно размывающиеся от слез лица малолеток. И особенно в одно. Полное горечи, обиды и разочарования. Но больнее всего было увидеть в нем презрение. Да, в это мгновение моя родная сестра презирала меня.

— Анют! — окликнул Паша, догоняя.

— Да пошел ты!

Я разъяренно бежала в сторону кухни, пытаясь отделаться от коллеги. Это было так унизительно и неприятно, а он даже ни слова не сказал в мою защиту, и не остановил наглеца, когда тот полез ко мне под юбку. Лучше бы в морду дал тому сопляку!

— Нам еще работать!

— Сейчас приду! Дай ты мне в туалет сходить! — обессиленно заорала я, на бегу врываясь в кабинку и захлопывая дверь служебного туалета.

Все наперекосяк. Какая же я все-таки жалкая неудачница. Мне давно перевалило за тридцать, а я ничего, абсолютно ничего не добилась. И если бы я ровно сидела на заднице, ничего не делая, можно было понять. Но нет же! Ведь пашу как лошадь