Солсбери впереди всех зашагал по нескончаемому хитросплетению коридоров, после чего двумя лестничными пролетами поднялся на верхний этаж к королевским покоям. Даже в столь поздний час Вестминстерский дворец полыхал воспаленно-красным светом светильников, расставленных в нескольких шагах друг от друга. Тем не менее в воздухе чувствовались сырость и запашок застарелой плесени (вот что значит близость реки). На подходе к последней двери, возле которой бдела стража, у Гаско мелькнуло желание замедлить шаг и напоследок еще раз оправить плащ и воротник. Что, в общем-то, было ни к чему: Альфонс не выпустил бы своего господина прежде, чем его убранство будет смотреться безукоризненно.

Кивком головы отпустив солдат, граф Солсбери приостановился; двери изнутри отворили еще двое стражников. Округлым взмахом руки англичанин предложил посланнику войти первым.

– После вас, виконт, – сказал он, сопроводив свой жест колким взглядом.

Ишь как смотрит: по-ястребиному, чуть искоса, ничего не упускает. С таким надо быть настороже. Англичане воистину являют собой сосуд пороков: своекорыстны, запальчивы, алчны – но при всем этом за всю мировую историю никто и никогда не называл их глупыми. О, если б только это попустил Господь! Король Карл сжал бы в своей хватке все их города всего за одно-единственное поколение.

Двери бесшумно закрылись за спиной Солсбери, и виконт Гаско оказался в помещении неожиданно укромном и небольшом. Может, оно так и нужно, чтобы «Защитник и Радетель королевства» заседал именно здесь, подальше от коварных интриг и ловушек королевского двора; однако глубокая ватная тишина в комнате действовала на виконта гнетуще. За окнами чернела неподвижная ночь, и в тон ей оказался одет человек, поднявшийся с кресла навстречу (он даже не сразу стал виден из-за приглушенно горящих светильников).

Герцог Йоркский простер руку, зазывая Гаско дальше в глубь комнаты. У француза от невольно нахлынувшего суеверного страха по шее пополз холодок. Впрочем, внешне Гаско не подал виду: делая шаг вперед, он лишь мельком оглянулся назад – там стоял в гордом одиночестве граф Солсбери, не сводящий с него пытливых глаз.

– Виконт Гаско, – произнес хозяин помещения, – я Ричард Йорк. Рад вас у себя приветствовать и вместе с тем с глубокой печалью извещаю, что должен вскоре отослать вас на родину.

– Милорд? – в смятении переспросил француз.

Посланник сел туда, куда указал ему Йорк, и за то время, что лорд-протектор усаживался по другую сторону стола, пытался собрать мятущиеся мысли. Квадратный подбородок и скулы англичанина были чисто выбриты; массивные челюсти смотрелись неким контрастом к его стройной, облаченной в черное фигуре. Вообще, в его облике имелось нечто лисье и волчье. На глазах у виконта он одной рукой откинул со лба пышную прядь, накренив при этом голову, но не отводя от своего визави умного и твердого взгляда.

– Боюсь, милорд Йорк, я не совсем понял, – сбивчиво залопотал посланник. – Прошу простить, я еще не вполне освоился с тем, как мне следует правильно обращаться к лорду-протектору королевства…

Гаско исподтишка оглядывал помещение, надеясь заметить что-нибудь вроде вина или располагающей к беседе легкой закуски, но не видел ничего, кроме разделяющей их голой золотисто-темной глади дубового стола.

Йорк смотрел не моргая, с сумрачно сдвинутыми бровями.

– Во Франции, виконт, я состоял в свите короля. Уверен, что вам об этом известно. В сражениях я лишился титулов и земель, которыми завладел ваш король. Все это вам тоже, должно быть, рассказывали. Об этом я говорю лишь для того, чтобы напомнить: я, в свою очередь, тоже знаю Францию. Знаю вашего короля Карла – и вас, Гаско, я тоже знаю.

– Милорд, я могу лишь предполагать…

Йорк продолжал, словно не слыша этих слов:

– Король Англии погружен в сон, виконт Гаско. Очнется ли он когда-нибудь вообще или так и умрет в постели? Об этом здесь судачат на всех углах, на всех рынках. Не сомневаюсь: говорят об этом и в Париже. Уж не это ли тот самый шанс, которого столь долго и с такой надеждой выжидает ваш сюзерен? Но господь с вами: вы, кому не хватает сил отнять у нас Кале, – вам ли помышлять об Англии?

Гаско, вскидывая брови, открыл рот для возражений, но Йорк упреждающе поднял руку:

– Так приглашаю же вас, виконт. Призываю: бросьте ваши кости, сделайте ход. Используйте шанс, покуда король Генрих вязнет в омуте дремоты. Я вновь пройдусь по землям, что некогда были моими. Снова проведу армию по французским полям, используя встречную возможность. Прошу вас, взвесьте мое приглашение. Пролив – всего лишь нить. Король – лишь человек. Солдат, во всяком случае солдат английский, он ведь просто человек, не так ли? Он может проиграть. Может пасть замертво. Так идите же на нас, пока наш король спит, виконт Гаско. Лезьте на наши стены, пробуйте войти в порты. Я это приветствую столь же душевно, сколь душевно к вам отнесется наш народ. Правда, радость наша, пожалуй, будет грубовата. Мы ведь неотесанны, утонченностью не отличаемся. Но мы чувствуем за собой долг, а потому будем щедры к неприятелю. На каждый обрушенный на нас удар мы ответим тремя и за ценой не постоим. Вы меня понимаете, виконт Гаско – сын Жюльена и Клементины? Брат Андре, Арно и Франсуа? Муж Элоди? Отец двоих сыновей и дочери. Мне их перечислить по именам, Гаско? Описать ваше родовое гнездо, где по бокам от ворот растут сливовые деревья?

– Прошу вас, монсеньор, достаточно, – тихо взмолился посланник. – Ваши намеки вполне ясны.

– Ой ли? – усомнился герцог Йоркский. – Может, мне все же лучше отослать приказ – голубиной почтой, пока вы скачете верхом; пока вы гребете на лодке, под быстрым парусом, – так, чтобы вы действительно поняли мой намек столь же хорошо и полно, сколь понимаю его я? И что я действительно намереваюсь это сделать к вашему возвращению на родину? Гаско, я ведь и вправду могу это осуществить.

– Прошу вас, сир, не делайте этого, – заискивающим тоном произнес француз.

– Стало быть, просите? – прямо и твердо, без улыбки поглядел на него Йорк. Мягкие полутени светильников не скрывали жесткости его лица. – Это я решу, когда вы уедете. Вас ждет корабль, а также люди, которые доставят вас к побережью. Какие бы новости вы ни сообщили своему монарху, желаю вам всех благ, коих вы заслуживаете. Доброй ночи, виконт Гаско. И попутного ветра.

На непослушных, словно шарнирных ногах посланник поднялся и поплелся к дверям. Граф Солсбери, глядя в пол, отворил одну створку, и француз резко, с присвистом втянул зубами воздух, увидев снаружи солдат. В полумраке они смотрелись зловеще, и виконт чуть не вскрикнул, когда они, дружно лязгнув сталью, неожиданно сделали «на караул» и повели его прочь.

Солсбери неслышно прикрыл дверь.

– Не думаю, что они явятся, по крайней мере в этом году, – вслух рассудил он.

Йорк задумчиво хмыкнул.

– Вот уж, право, не знаю. Если они все же откликнутся на мое приглашение, корабли и люди у нас есть. Но все они ждут, нетерпеливо поскуливая, как гончие псы, очнется наш Генрих или нет. – Солсбери молчал. Видя его колебания, Йорк с усталой улыбкой промолвил: – Ладно, час не столь уж поздний. Сходи еще за испанцем. Я и ему прочту пару сонетов.