Снова и снова. Он думал, шерстил базы данных и групповые станции коллег, но новых версий не давал. А затем стал и вовсе уставать от моей неугомонности. Просил в ответ больше информации. Умолял не выдумывать ерунды. Честно и безуспешно пытался отловить в Мицелиуме хоть один след грошового кулона, подаренного Гладким Симайне. А я наседал и наседал, все больше раздражая чу-ха, привыкшего мыслить исключительно строгими и несослагательными категориями системотворчества.

Поэтому сейчас я не стал задавать новых вопросов. И уточняющих тоже. А только горестно вздохнул, откинулся на спинку дивана и снова смочил губы в пайме.

— В общем, принимай работу, — отчитался Зикро и начал отстегивать от «Сачирато» рабочие шлейфы. — Очки в порядке, режимы не сбились. С подкладкой пальто тоже норма. Я слегка усилил блокировку, и в одном месте малость подлатал контур, но ты этого совершенно не заме…

Аккуратный, если не сказать — опасно-вкрадчивый, — стук во входную дверь норы заставил его заткнуться на полуслове и вопросительно вытаращиться в пустоту. Я сглотнул, чуть не поперхнулся и осторожно отставил пиалу на подлокотник дивана.

— Кого-то ждешь? — бесшумно проактикулировал Зикро, все еще поглядывая в прихожую.

Вместо ответа я покачал головой, поднялся на ноги и включил основной настенный дисплей жилищной консоли. Мне были хорошо понятны тревоги глабера — не работая ни на «Детей заполночи», ни на другую казоку района, он пытался оставаться самостоятельным и независимым, при этом водя не самые простые знакомства. Которые если и не особенно прятал, то афишировать лишний раз тоже не спешил.

А уж что говорить про самого меня⁈

Конечно, в подобные моменты любому хочется сохранять предельную невозмутимость. Я — не исключение. Сейчас, подмечая прижатые уши приятеля и боязливо скрученный вокруг лапы хвост, я был почти уверен, что справляюсь прекрасно. Несмотря на бурю кислотных эмоций и непрошенных чувств, клокотавшую внутри.

Я немного сдвинул диванную подушку, чтобы рукоять спрятанного за ней «Молота» торчала ровно под быстрый хват. Я прикоснулся к запястной «болтушке», пересыпая каналы подъездных камер на большой экран. Я едва успел захлопнуть отвисающую челюсть, потому что никак не ожидал увидеть на экране чу-ха, сейчас стоявшего в коридоре комплеблока напротив моей двери…

— Драть меня под хвост…

— Ты его знаешь⁈ — Зикро бесшумно поднялся в полный рост и сейчас беззастенчиво пялился в экран через мое плечо.

— К сожалению…

Словно услышав мой призрачный шепоток, чу-ха снаружи поднял к двери украшенные кольцами пальцы и еще раз вкрадчиво постучал. Даже не самое высокое качество слепка позволяло определить, что гость одет в безупречный черный френч, а на макушке носит круглую желтую шляпу.

— Слушай, Лансик, я же знаю, что ты дома, — с неожиданным дружеским задором произнес «Желтый котелок», которого я привык называть Перстнями, и вдруг подмигнул в одну из камер. — Открывай-ка, тут пованивает…

[1] Глабер-радикал, боец Мицелиума.

п.2.; г.1; ч.2

Я повернулся и сонно уставился на Зикро. Тот уставился в ответ, часто хлопая бесцветными ресницами.

В голове замельтешили вереницы самых путаных и опасно-нелепых предположений. А через миг перед внутренним взором высветилась россыпь тревожных версий-вопросов, полыхнув так ярко, будто по гребню пустынного бархана прокатилась цепочка «неприкаянных огней»: «Котелки» прознали, что Киликили предлагал уродцу работать против них? почему так поздно? почему Перстни пришел один и где его немногословная бородатая подружка? он явился угрожать или действовать?

Будто справляясь с сопротивлением воздуха, я неловко поднял гаппи к лицу, легко (как мне показалось) прокашлялся, и не придумал ничего интеллектуальнее, чем спросить в стиле самого мудрого уличного народца:

— А чо нужно-то?

Перстни опустил лапу и с подозрением уставился в объектив камеры.

— Лансик, вийо, ты приболел? — «Котелок» недоверчиво прищурился и в растерянности поскреб покрытое шрамами ухо. — Потому что столь вопиющую невоспитанность можно простить только больным, сисадда? Слушай, хорош дурить, открывай-ка и впусти меня, надо потолковать.

Я снова ошалело оглянулся на глабера.

И не успел открыть рта, как Зикро все понял и сам. Метнулся к окну, в мгновение ока сметая в плотный рюкзак разложенные по полу инструменты, шлейфы, консоли и настроечные клавиатоны; подхватил анти-гарь маску, брошенную у двери в гостиную, стоящие рядом ботинки; и нервной хвостатой тенью юркнул в тесную комнатенку, которую лично мне больше нравилось именовать кабинетом.

Однако стремительное исчезновение Зикро из гостиной вовсе не подстегнуло меня отпирать засовы. Стараясь не напортачить и никого попусту не переполошить, я вдумчиво настроил «болтушку» на запись и возможную отправку пакета нужным мне персонам. В частности, Сапфир. Которая, в свою очередь, донесет информацию до Нискирича.

Я все понимаю: подобные предосторожности не облегчат моей участи, если Перстни явился не с добром. Но мысли о последующем возмездии словно бы делали ожидание худшего легче, а потому… Впрочем, с чего бы это одному из старших «Котелков» ломиться ко мне со злом, да еще и столь деликатно?

Замки щелкнули.

Начинавший терять терпение Перстни сдвинул створку и вошел в нору. Сканеры тревожно загундели, обнаружив под одеждой чу-ха сразу два башера. Незваный гость покривил испещренную шрамами морду, и я выключил систему оповещения.

Только тогда Перстни неторопливо осмотрелся. С интересом, но нескрываемым презрением, отдельное внимание и гадливый прищур уделив многочисленным зеркалам.

— Слушай, Лансик, как ты тут вообще живешь? — протянул он, не спеша двигаться с места. — Яри-яри, дерьма на стены понавешал… Не спятил еще? Ха, зачем я задаю глупые вопросы, да?

Я его понимал. Все прочие чу-ха понимали, кроме Зикро с его тонкой вариативной подстройкой глазных имплантатов.

Перстни еще раз внимательно осмотрел гостиную, пеструю раздвижную ширму в спальную зону и арку в постряпочную. И только затем набросил ярко-желтую шляпу на вешалку прихожей и вальяжно прошел вперед. Разуваться, хамло, при этом, конечно же не стал, но хотя бы старательно протер о коврик подошвы мягких дорогих ботинок.

— Как ты меня нашел? — спросил я.

При этом не сдвигаясь с места за диваном, точнехонько над выглядывающим из-под подушки башером. Первый шок миновал, дыхание и тембр восстановились. Не настолько, чтобы тут же применять «низкий писк». Но достаточно, чтобы не задавать вопросов в стиле многолетнего потребителя опианина.

— И как сумел обойти грозную Сапфир?

Перстни покосился на меня со смесью задорной угрозы и шутливого порицания.

— Слушай, Ланс, — негромко попросил он, — не обижай меня!

Прогулялся по комнате; с интересом взглянул на вторую керамическую пиалу, коробку лапши с торчащими из нее хаси; на разложенное под окном зеленое пальто. Стараясь не смотреть в потолочные зеркала, чу-ха задрал нос и демонстративно принюхался. Я стиснул зубы и едва удержался, чтобы хлопнуть себя ладонью по лбу.

— У