Черная с Белой учились вместе еще в средней школе и хорошо знали друг дружку задолго до того, как сложилась «неразлучная пятерка». Наблюдать их вместе было удовольствием особым. Муза и комедиантка. Головокружительное сочетание.

И только Цкуру не отличался ничем особенным. В школе – крепкий середнячок. Учиться особо не любил – просто внимательно слушал учителей и прилежно выполнял все, что задано. Прилежен он все равно был с детства. Обязательно мыл руки перед едой, а после еды сразу чистил зубы. Вот и учился так же – чтобы не беспокоить собой окружающих, – и сдавал все так, чтоб только не выпасть из обоймы. Да и родители не пилили сына из-за отметок, позволяли расти, как ему хочется, и не нанимали никаких репетиторов.

Спорта он не избегал и, хоть не ходил ни в какие секции, не отказывался поиграть с друзьями в теннис, покататься на лыжах или поплавать в бассейне. Как-то так. Лицо у него правильное, об этом ему часто говорили, хотя скорее всего такое означало только: «Ну хоть не урод». Сам же он, глядя в зеркало, видел на своем лице одну лишь непреходящую скуку. Искусством Цкуру не интересовался, хобби у него не было, особыми уменьями не блистал. Был скуп на слова, часто краснел от неумения общаться и с каждым новым знакомым ощущал себя не в своей тарелке.

От остальных друзей его отличали разве что доход его семьи – самый солидный, – да еще тот факт, что его тетка по матери, уважаемая актриса, была хоть и не красавица, но известна на всю страну.

В самом же Цкуру было нечего похвалить, как и не на что показать пальцем и воскликнуть: «Ого!» По крайней мере, сам о себе он думал именно так. Средний во всем. Ну или – бесцветный.

Впрочем, было у Цкуру Тадзаки одно-единственное увлечение – разглядывать железнодорожные станции. С малых лет, сколько он себя помнил, станции его околдовывали. Будь то исполинские вокзалы «Синкансэна»[5], скромные перроны при маленьких деревушках или товарные сортировки, где нет ничего лишнего. Была бы станция, а остальное не важно.

Собирать игрушечную железную дорогу Цкуру обожал, как и все обычные дети. Только его она манила не сверхсовременными локомотивами, не хитроумной паутиной рельсов и шпал, не искусно продуманными диорамами, а именно мини-моделями самых обычных станций. Он любил смотреть, как поезда проносятся мимо или замедляют ход и останавливаются у перронов. Представлял, как садятся в вагоны и сходят на платформу пассажиры, как звучат в динамиках объявления и звенит перед отбытием колокол, как проворно снуют туда-сюда станционные служащие. Реальность и фантазии в голове у него перемешивались, а все тело охватывала легкая дрожь. Вот только почему станции так поражали его, он никому из окружающих внятно объяснить не мог. А если бы и смог, его, скорее всего, сочли бы очень странным ребенком. Впрочем, Цкуру и сам частенько ловил себя на мысли: внутри у него что-то не так.

Ничем не выдающийся, с единственным увлечением, которое (вроде бы) немного отличало его от других. С таким осознанием себя он и прожил с первых классов школы до нынешних тридцати шести лет, то погружаясь в хаос, то забредая в тупик. Иногда это почти не задевало его, а иногда – ранило, и даже весьма глубоко.

Иногда он даже не мог понять, зачем они приняли его в свою компанию. Неужели он действительно нужен остальным? Может, не подружись они с ним, всем было бы и легче, и веселей? Или они просто еще не успели его раскусить, но это всего лишь вопрос времени? Чем дольше он думал об этом, тем сильнее запутывался. Стремление отыскать в себе хоть какую-то ценность – все равно что поиск вещества, для которого не придумано шкалы измерений. Стрелка датчика елозит по экрану и никак не застынет на каком-то одном показателе.

Но четверо его друзей, похоже, об этом совсем не задумывались. Он до сих пор живо помнит, как они собирались все впятером и веселились до упаду. Причем для полного веселья требовались именно пятеро. Ни больше, ни меньше, как в идеально равностороннем пятиугольнике. По их лицам это видно было и без слов.

Он радовался и гордился тем, что принадлежал к этому пятиугольнику, – обожал и каждого из них в отдельности, и всех четверых сразу. Как молодое деревце тянет корнями соки из-под земли, Цкуру заряжался от этой дружбы энергией для собственного роста и запасался ею на черный день. Но в глубине души постоянно ворочался страх: однажды он все-таки выпадет из этого братства, или же его оттуда изгонят, и он останется один навсегда. Поэтому всякий раз, когда он прощался с друзьями, в его сердце пробуждалось беспокойство – словно черный, зловещий риф, выступающий из моря при отливе.

* * *

– Значит, ты с малых лет любил станции? – с явным интересом уточнила Сара́ Кимо́то.

Цкуру осторожно кивнул. Как бы она не заподозрила, что он просто великовозрастный балбес, повернутый на железных дорогах. Впрочем, рано или поздно все равно заподозрит наверняка.

– Ага, – признал он. – Почему-то с раннего детства станции люблю.

– Какая последовательная жизнь, – сказала она слегка удивленно, хоть и вполне одобрительно.

– Но почему именно станции – объяснить не могу.

Сара засмеялась.

– Наверно, призвание?

– Возможно, – допустил он.

«Почему мы тогда заговорили об этом?» – думает теперь Цкуру. Разговор тот состоялся тысячу лет назад, и ему очень хотелось бы удалить его из памяти. Но Сара зачем-то хотела, чтобы он рассказал про свои школьные годы. Как учился, чем занимался. И совершенно неожиданно для себя он ей поведал о компании из пяти неразлучных друзей. О четырех «цветных» и одном «бесцветном» – себе самом.

Беседовали они в маленьком баре на окраине района Эбису. Хотя вообще-то собирались поужинать в ее любимом ресторанчике. Но она сказала, что поздно обедала, не голодна, и лучше отменить заказанный столик, а вместо ужина выпить коктейлей да закусить каким-нибудь сыром с орешками. Цкуру и сам не хотел есть, так что не возражал. Ел он вообще немного.

Сара была старше Цкуру на пару лет и работала в крупной туристической компании. Организовывала пакетные загрантуры. И, понятное дело, часто ездила в командировки за границу. А Цкуру служил в железнодорожной компании, которая охватывала весь запад региона Канто[6], в отделе планирования станционных сооружений (и правда – призвание). И хотя занятия эти различались, объединяла их общая тема: перевозка пассажиров. Познакомились они на вечеринке у одного из начальников Цкуру, который отмечал постройку нового дома, и тогда же обменялись электронными адресами. Нынешнее свидание было уже четвертым. На третьем они поужинали, затем поехали к нему и переспали, что показалось им очень естественным. Случилось это всего неделю назад, а сегодня они встретились снова. Если так пойдет дальше, их отношения углубятся не на шутку. Ему тридцать шесть, ей тридцать восемь. Что говорить, давно уже не старшеклассники.